"Уорд Мур. Дарю вам праздник" - читать интересную книгу автора

Формально Ричмондским миром победители, поелику возможно,
продемонстрировали справедливость и даже великодушие к поверженному врагу.
Обе стороны - по разным, правда, причинам - не забыли мятеж не
перестроившихся (*4) федералистов из кэмберлендской и теннесийской армий,
которым даже поражение под Чаттанугой (*5) не вышибло из памяти Виксберг и
Порт-Хадсон (*6); презрев приказ о сдаче, они бились до последнего. Юг
вполне мог бы, идя на поводу у самых рьяных своих патриотов, расчленить
Союз и даже, отделив Запад, взять его под свой протекторат. Но
рыцарственные южане удовольствовались тем, что провели новые границы по
старым. Линия Мэйсона-Диксона (*7) отдавала им Делавер и Мэриленд, однако
они снисходительно отказались от узкой полоски западно-виргинской
территории, нелепо прилепившейся к западной границе Пенсильвании. Миссури
естественно вошел в Конфедерацию, но спорные территории Колорадо и
Дезерета (*8) Юг уступил старому Союзу; лишь Канзас да Калифорния, да еще
- по вполне понятным стратегическим соображениям - острие Невады отошли к
Югу.
Но Ричмондский мир возложил на разгромленный Север все экономические
последствия нанесенного войной ущерба, а это искалечило жизнь деда
Ходжинса куда сильнее, чем потеря руки. Галопировавшая уже при
администрации Вэллэндигэма послевоенная инфляция взлетела до
головокружительного уровня во время президентства Сеймура, обрушив на
страну голодные бунты 1873 и 1874 годов. Лишь когда виги провели в
президенты Батлера, последовали резкая дефляция и реорганизация системы
денежного обращения; тогда деньги и собственность вновь стали чем-то
надежным. Но к этому времени все опрокинулось с ног на голову. Помимо
прочего, приходилось регулярно выплачивать контрибуцию золотом. Дед, как и
сотни тысяч таких, как он, никогда уже не смог подняться на ноги.
Хоть и был я совсем несмышленышем, в память мою отчетливо врезались
горестные разговоры родителей о том, как все поломала война. Не о совсем
еще недавней Войне Императоров 1914-1916 годов говорили они - но о Войне
за Независимость Юга, которая и тогда, почти семьдесят лет спустя,
продолжала подтачивать силы остатков Союза Штатов.
Родители не были в том ни исключением, ни редкостью. Мужчины,
слонявшиеся по кузне, покуда отец мой подковывал их лошадей, или, что ни
месяц, собиравшиеся у почты в ожидании списка выигравших лотерейных
номеров, обсуждали новомодные велосипеды с заводными приспособлениями,
помогавшими крутить педали, когда едешь вверх, или последнюю скандальную
сплетню об императоре французов Наполеоне IV по крайней мере не реже, чем
кляли последними словами конфедератов или спорили, как пошли бы дела, будь
Мид (*9) генералом получше, а Ли - генералом похуже.
Я пытался вообразить, каков был мир во времена деда Ходжинса, и
представить себе утраченное прошлое, эту странную светлую эру, когда - да
верить ли в такое? - простонародье вроде нас да наших соседей невозбранно
владело своими фермами, не платя аренды в банк, не отдавая половины урожая
лендлорду... Я изучал изгибы карандашных линий, из которых складывалось
лицо деда Ходжинса, и тщился отыскать хоть какой-нибудь знак непохожести
на нас, жалких потомков.
- Да что же он такое сделал, что лишился фермы? - бывало, спрашивал я
мать.
- Сделал? Ничего не сделал! Ничего! Не справился с жизнью, вот и всё.