"Ги де Мопассан. Аллума" - читать интересную книгу автора

Ги де Мопассан

Аллума

I

Один из моих друзей сказал мне:
- Если, путешествуя по Алжиру, тебе случится заехать в окрестности
Бордж-Эббаба, навести старого моего приятеля Обалля; он обосновался там
колонистом.
Я позабыл фамилию Обалль и название Эббаба и вовсе не думал об этом
колонисте, как вдруг по чистой случайности попал к нему в дом.
Уже около месяца я бродил пешком по этой прекрасной стране,
простирающейся от Алжира до Шершелля, Орлеанвиля и Тиарета, - стране
лесистой и в то же время оголенной, величественной и пленительной. Между
горными хребтами там встречаются густые сосновые леса в тесных лощинах, где
зимою бурлят потоки. Исполинские деревья, упавшие поперек оврагов, служат у
арабов мостами; лианы обвивают мертвые стволы, украшая их живыми побегами. В
неисследованных складках гор скрываются обрывы пугающей красоты и ручьи с
отлогими, поросшими олеандром берегами, полные невыразимой прелести.
Но самым сладостным воспоминанием этого путешествия остались в моей
душе вечерние переходы по лесным тропинкам вдоль горных склонов, высоко над
огромной бурой холмистой равниной, раскинувшейся от синего моря до цепи
Уарсенийских гор, вершины которых покрыты кедровыми лесами Тениет-эль-Хаад.
В тот день я сбился с дороги. Я только что взобрался на вершину и
увидел перед собою, за грядами холмов, обширную низину Митиджи, а еще
дальше, на гребне другого горного хребта, в едва различимой дали, странный
памятник, прозванный "Могилой христианки"; говорят, это фамильная
усыпальница мавританских халифов. Я стал спускаться по южному склону. Вдали
передо мной, вплоть до самых гор, вздымавшихся к ясному небу на краю
пустыни, открылась равнина, холмистая, волнообразная, рыжая, такая рыжая,
словно все ее холмы были устланы львиными шкурами, сшитыми вместе. Там и сям
среди них выдавался какой-нибудь бугор, чуть выше других, острый и желтый,
как мохнатый горб верблюда.
Я шел быстрым шагом, с легкостью, какую обычно ощущаешь, сходя с горы
по извилистым тропинкам. Ничто не обременяет при этих быстрых переходах в
свежем горном воздухе, ничто не тяготит - ни тело, ни сердце, ни мысли, ни
заботы. В этот час я освободился от всего, что гнетет и терзает нашу жизнь,
я испытывал только радость от быстрого спуска. Вдалеке я различал кочевья
арабов - то темные остроконечные палатки, прилепившиеся к земле, точно
морские улитки к скалам, то гурби - сплетенные из ветвей шалаши, откуда
вился сероватый дымок. Белые фигуры, то ли мужские, то ли женские,
неторопливо бродили вокруг, колокольчики пасущихся стад чуть слышно
позвякивали в вечернем воздухе.
На пути мне попадались деревья толокнянки, клонившиеся к земле под
тяжестью пурпурных плодов, которыми они усыпали дорогу. Казалось, это были
деревья-мученики, источавшие кровавый пот, - с каждой ветки, точно капля
крови, свешивалась красная ягода.
Вся земля вокруг была орошена этим кровавым дождем, как будто после
пытки, и я, давя ногами плоды, оставлял за собою следы убийцы. Иногда я