"Ги де Мопассан. Итальянское побережье" - читать интересную книгу автора

безнадежно нищий.
В воротах королевского коллежа, открытых настежь по случаю каникул,
сидит старуха и чинит отвратительно засаленный матрац.

Мы входим в Савонскую гавань.
Огромные трубы фабрик и чугунолитейных заводов, ежедневно питаемых
четырьмя или пятью большими английскими пароходами-угольщиками, изрыгают в
небо из своих гигантских пастей извилистые клубы дыма, которые тотчас же
обрушиваются на город дождем черной сажи; ветер несет этот снег преисподней
из квартала в квартал.
Любители каботажного плавания! Не заходите в эту гавань, если вам
хочется сохранить в чистоте белые паруса ваших маленьких судов.
Но все же Савонна мила; это типичный итальянский город с узкими,
забавными улицами, с суетливыми торговцами, с обилием разложенных прямо на
земле фруктов, огненно-красных помидоров, круглых тыкв, черного или желтого
винограда, прозрачного и словно напоенного светом, зеленого салата,
сорванного наспех, листья которого так густо рассыпаны по мостовой, что
кажется, будто ее заполнила трава.
Возвращаясь на яхту, я вдруг увидел на набережной неаполитанскую
баланчеллу[1], а за огромным столом во всю длину ее палубы нечто
необычайное, как бы пиршество убийц.
Перед тридцатью смуглыми матросами разложено от шестидесяти до ста
четвертушек взрезанных пурпурных арбузов, кровавых, красных, как кровь
преступления; они окрашивают своим цветом весь корабль и вызывают с первого
взгляда волнующие образы убийств, избиений, растерзанного мяса.
Можно подумать, что эти веселые ребята уплетают за обе щеки
окровавленную говядину, точно дикие звери в клетках. Это праздник.
Приглашены также команды соседних судов. Все довольны. Красные колпаки на их
головах не так красны, как мякоть арбуза.
Когда настала ночь, я вернулся в город.
Звуки музыки привлекали меня, и я прошел через весь город.
Мне попался проспект, по которому медленно двигались группами буржуа и
простолюдины, направляясь на вечерний концерт, даваемый два - три раза в
неделю муниципальным оркестром.
В этой музыкальной стране такие оркестры, даже в самых маленьких
городках, не уступают оркестрам наших хороших театров. Мне припомнился тот,
который я слушал прошлой ночью с палубы яхты; воспоминание о нем сохранилось
у меня, как о самой сладостной ласке, какую мне когда-либо дарило ощущение.
Проспект кончался площадью, переходившей в набережную; там у самого
взморья, в тени, едва освещенной разбросанными желтыми пятнами газовых
фонарей, этот оркестр и играл - не знаю только, что именно.
Волны, довольно крупные, хотя ветер с моря совершенно затих, разливали
по берегу свой однообразный и равномерный шум в ритм живому пению
инструментов, а с лилового небосклона, почти блестящего лилового оттенка,
позолоченного неисчислимой звездной пылью, нисходила на нас темная легкая
ночь. Она укутывала прозрачной тенью молчаливую, чуть шепчущую толпу,
которая медленно прохаживалась вокруг группы музыкантов или сидела на
скамейках бульвара, на больших камнях, лежащих вдоль набережной, на огромных
балках, сложенных на земле возле высокого деревянного остова большого
строящегося корабля с еще раскрытыми боками.