"Ги де Мопассан. Усталость" - читать интересную книгу автора

Всемирную выставку[2], которая показала всему свету, и притом в самый нужный
момент, силу, жизнеспособность, размах деятельности и неисчерпаемые
богатства той изумительной страны, которая именуется Францией.
Было доставлено большое удовольствие, большое развлечение и показан
великий пример народам и разноплеменной буржуазии. Они от души повеселились.
Значит, и мы и они поступили прекрасно.
Но я убедился с первого же дня, что не создан для удовольствий этого
рода.
Посетив и осмотрев с глубоким восхищением галерею машин и
фантастических открытий современной науки, механики, физики и химии,
убедившись в том, что танец живота забавен только в тех странах, где
движется обнаженный живот, и что остальные арабские пляски обладают
известной прелестью и красочностью только в белых алжирских ксарах, я сказал
себе, что ходить время от времени на выставку хотя и утомительно, но
занимательно и что отдыхать от нее можно в другом месте: у себя или у
друзей.
Но я не подумал о том, во что превратится Париж, наводненный
обитателями вселенной.
С утра улицы полны народа, по тротуарам непрерывно текут толпы, как
вздувшиеся потоки. Все это спешит на выставку, либо с выставки, либо снова
на выставку. На мостовой экипажи тянутся, как вагоны бесконечного поезда.
Все они заняты, и ни один кучер не согласится везти вас куда-нибудь, кроме
как на выставку или в конюшню, если ему нужно перепрягать. У клубов - ни
одной кареты: они обслуживают теперь приезжих растакуэров; в ресторанах нет
ни одного свободного столика, и вы не сыщете ни одного приятеля, который
обедал бы дома или согласился бы пообедать у вас.
Если вы его пригласите, он примет ваше приглашение при условии
отправиться обедать на Эйфелеву башню. Там веселее. И все, словно повинуясь
какому-то приказу, приглашают вас туда каждый день недели то позавтракать,
то пообедать.
В этой жарище, в этой пыли, в этой вони, в этой толпе подвыпившего,
потного простонародья, среди обрывков сальной бумаги, валяющихся или
летающих по ветру, среди запахов колбасы и пролитого на скамейках вина,
среди дыхания трехсот тысяч ртов, благоухающих всем, что ими съедено, среди
скученности, толкотни, давки всех этих разгоряченных тел, в этом смешавшемся
поте всех народов, усеивающих своими блохами все дорожки и все скамейки, еще
можно было раз-другой с брезгливостью и с любопытством отведать стряпни
воздушных трактирщиков - я готов был допустить это, - но меня поражало, что
можно ежедневно обедать в такой грязи и в сутолоке, как это делали люди
хорошего общества, изысканного общества, избранного общества, утонченного и
чопорного общества, которых обычно мутит от одного вида трудового и
пахнущего человеческой усталостью народа.
Впрочем, это служит неопровержимым доказательством полного торжества
демократии.
Нет больше аристократических каст, родов, аристократической
чувствительности. У нас есть только богатые и бедные. Никакая иная
классификация не может установить различие между социальными ступенями
современного общества.
Утверждается аристократия иного порядка, которая, по всеобщему
признанию, только что одержала победу на Всемирной выставке; это