"Ги де Мопассан. Семейка" - читать интересную книгу автора

- Ну конечно, - смеясь, ответил он.
- Сколько же их у тебя?
- Пятеро. Трое остались дома!
Он сказал это с гордым, довольным, почти торжествующим видом, а меня
охватила глубокая жалость, смешанная с каким-то смутным презрением к этому
хвастливому и простодушному производителю, который в своем провинциальном
доме, подобно кролику в клетке, проводил ночи, спросонок фабрикуя детей.
Я сел в коляску, которой он сам правил, и мы двинулись в путь по
городу, унылому, сонному и тусклому, по совершенно вымершим улицам, если не
считать нескольких собак да двух-трех нянек. Иногда какой-нибудь лавочник у
дверей своего заведения снимал шляпу. Симон отвечал на поклон и говорил мне,
кто это, желая, должно быть, показать, что знает всех жителей городка по
имени. Я подумал, что он метит в депутаты, - обычная мечта людей, погрязших
в провинциальной жизни.
Мы быстро миновали город, и коляска въехала в сад, который пытался
казаться парком, потом остановилась у дома с башенками, притязавшего на
сходство с замком.
- Вот моя берлога, - сказал Симон, напрашиваясь на комплимент.
- Очаровательная берлога! - ответил я.
На крыльце появилась дама, разодетая для приема гостей, причесанная для
приема гостей, с фразами, приготовленными для приема гостей. Это была уже не
та белокурая и бесцветная девчонка, которую я видел в церкви пятнадцать лет
назад. Передо мной стояла грузная дама в пышных оборках и с буклями, одна из
тех дам без возраста, без характера, без изящества, без игры ума, без всего,
что присуще настоящей женщине. Словом, это была мамаша, толстая, заурядная
мамаша, несушка, женщина-наседка, машина из человеческой плоти, которая
производит себе подобных и ведать не ведает ничего, кроме своих детей и
поваренной книги.
Она приветствовала меня, и я вошел в переднюю, где трое малышей,
выстроенных в ряд по росту, стояли, как пожарные на смотру перед мэром.
- Это, значит, остальные, - сказал я.
Симон, сияя, назвал их:
- Жан, Софи и Гонтран.
Дверь гостиной была открыта. Я вошел туда и увидел в глубоком кресле
какое-то дрожащее существо, старого, разбитого параличом человека.
Подошла госпожа Радвен.
- Это мой дедушка. Ему восемьдесят семь лет. - И она крикнула в ухо
трясущемуся старику: - Это друг Симона, папаша!
Предок сделал мучительное усилие поздороваться со мной и, помахивая
рукою, закричал как младенец:
- Уа-уа-уа!
- Очень приятно, - ответил я и сел.
В это время вошел Симон.
- Ara! Ты познакомился с дедушкой, - засмеялся он. - Уморительнейший
старикашка, потеха для детей. Он лакомка, дорогой мой, и готов до смерти
объесться за каждой трапезой. Ты не представляешь, сколько бы он поглотил,
если бы дать ему волю. Да ты и сам увидишь! Он строит глазки сладким блюдам,
точно барышням. Ты, наверное, в жизни не встречал ничего забавнее - сейчас
увидишь.
Затем меня проводили в мою комнату: пора было переодеваться, время