"Ги де Мопассан. Волосы" - читать интересную книгу автора

успев еще снять шляпы и перчаток, спешишь посмотреть на нее с нежностью
любовника.
С неделю я предавался обожанию купленной мною вещи. Я ежеминутно
открывал дверцы, выдвигал ящики шкафа, с восторгом поглаживал его, вкушая
все тайные радости обладания.
Но вот однажды вечером, определяя на ощупь толщину одной из панелей, я
решил, что в ней, несомненно, устроен тайник. Сердце мое сильно забилось, и
я провел всю ночь в поисках потайного ящика, но не мог его обнаружить.
Мне удалось это сделать на другой день, когда я вдавил деревянную
пластинку в желобок панели. Одна из досок отошла, и я увидел на дне ящика,
обитого черным бархатом, чудесные женские волосы.
Да, там были волосы, длиннейшая коса белокурых почти рыжих волос,
которые срезали, видимо, у самого корня и перевязали золотым шнуром.
Я был изумлен, взволнован, потрясен. От этого таинственного ящика и от
этой поразительной реликвии исходил аромат, почти неуловимый, столь давний,
что он казался душой прежнего запаха.
Осторожно, почти благоговейно, я взял косу и вынул ее из тайника. Она
тотчас же развернулась и хлынула до самого пола золотым потоком, густая и
легкая, гибкая и сверкающая, словно хвост кометы.
Меня охватило странное волнение. Что же это было? Когда, каким образом,
почему были спрятаны в шкаф эти волосы? Какое событие, какая драма
скрывается за этой памяткой?
Кто обрезал эти волосы? Любовник ли в день разлуки? Муж ли в день
отмщения? Или же та, чью голову они обвивали, в день утраты всех надежд?
Не в час ли заточения в монастырь было брошено сюда это сокровище
любви, как залог, оставленный миру живых? Не в час ли погребения молодой
прекрасной покойницы тот, кто пламенно любил ее, сберег украшение ее
головы, - единственное, что он мог сохранить, единственную живую часть ее
плоти, которая не подвергнется тлению, единственное, что он мог еще любить,
ласкать и целовать в исступлении скорби?
Разве не странно, что эти волосы сохранились, тогда как не осталось ни
малейшей частицы тела, которое взрастило их?
Коса струилась по моим пальцам, щекоча кожу, прикасаясь к ней какой-то
особенной лаской, лаской покойницы. Я был растроган, я чуть не заплакал.
Я долго, очень долго держал косу в руках, но вдруг мне показалось, что
она начинает шевелиться, как живая, словно частица души затаилась в ней. И я
положил ее обратно на потускневший от времени бархат, задвинул ящик, запер
шкаф и ушел бродить по улицам и мечтать.

Я шел своей дорогой, исполненный грусти и волнения, того волнения,
которое остается в сердце от поцелуя любви. Мне казалось, что я уже жил
когда-то и должен был знать эту женщину.
И стихи Вийона[1], словно подступающее к горлу рыдание, напрашивались
мне на уста:

Скажите, где, в стране ль теней,
Дочь Рима, Флора, перл бесценный?
Архилла где? Таида с ней,
Сестра - подруга незабвенной?