"Ги де Мопассан. Средство Роже" - читать интересную книгу автора

Я сам начинал испытывать это, то есть опасения на собственный счет.
Когда меня конфузят, я уже ни на что не способен.
За обедом она была очаровательна. И, чтобы придать себе смелости, я
отослал слугу, который меня стеснял. О, мы, конечно, оставались в границах,
но ты ведь знаешь, как глупы влюбленные: мы пили из одного стакана, ели из
одной тарелки, одною вилкой. Нас забавляло грызть вафли с двух концов, чтобы
губы встретились на середине.
Она объявила:
- Мне хочется шампанского.
Я совсем позабыл о бутылке, стоявшей на буфете. Я ее взял, сорвал
бечевку и нажал пробку, чтобы она выскочила. Пробка не выскакивала. Габриель
рассмеялась и пробормотала:
- Плохое предзнаменование.
Я нажимал большим пальцем на толстую головку пробки, отгибал ее
направо, отгибал налево, но все было напрасно, и вдруг пробка сломалась у
самого края горлышка.
Габриель вздохнула:
- Мой Роже, бедный!
Тогда я взял штопор и ввинтил его в обломок пробки, застрявший в
горлышке. Но вытащить его не мог. Я был вынужден позвать Проспера. И тут уже
моя жена стала хохотать от всего сердца, повторяя:
- Да, да... теперь я вижу, как можно на вас рассчитывать.
Она была уже наполовину пьяна.
После кофе она опьянела на три четверти.
Укладывание в постель вдовы не требует тех церемоний и материнских
назиданий, какие необходимы для молодой девушки; Габриель спокойно
отправилась в спальню, проговорив:
- Даю вам четверть часа, выкурите сигару.
Когда я вновь очутился с нею, у меня, признаюсь, недоставало
уверенности в себе. Я нервничал, волновался и чувствовал себя неловко.
Я занял свое супружеское место. Она не произнесла ни слова. Она только
поглядывала на меня с улыбкой на губах и явно желала поиздеваться надо мною.
Эта ирония в такую минуту меня окончательно смутила и, признаюсь,
парализовала.
Когда Габриель заметила мое... затруднительное положение, она ничего не
предприняла для того, чтобы меня ободрить, наоборот. Она спросила меня с
равнодушной ужимочкой:
- Вы каждый день так остроумны?
Я не мог удержаться и ответил ей:
- Послушайте, вы невыносимы.
Тогда она снова начала смеяться, и притом совершенно неумеренным,
неприличным, выводящим из терпения смехом.
Надо сказать правду, я играл довольно жалкую роль и, должно быть, имел
очень глупый вид.
Время от времени, между двумя припадками безумного смеха, она,
захлебываясь, говорила:
- Ну же... смелее... проявите хоть немного энергии... мой бедный...
бедный друг!
И она снова заливалась хохотом, неудержимым хохотом, даже взвизгивала.
Наконец я до того изнервничался и до того разозлился на себя и на нее,