"Ги Де Мопассан. Мадмуазель Перль" - читать интересную книгу автора

Не успел он договорить, как в саду зазвонил колокол. Он обладал
густым звуком церковных колоколов, услышав который, невольно вспоминаешь
об умерших. Все вздрогнули. Отец кликнул слугу и велел ему пойти
посмотреть, что случилось. Ждали его в полной тишине; думали мы о снеге,
покрывавшем землю. Лакей вернулся и стал уверять нас, что ничего не видно.
А собака выла, не умолкая, и вой ее не приближался и не удалялся.
Мы хоть и сели за стол, но были взволнованы, особенно молодежь. Все
шло благополучно, пока не подали жаркое: тут колокол зазвонил снова - один
за другим раздались три удара, три сильных, долгих удара, от которых дрожь
прошла у нас по всему телу и внезапно перехватило дыхание. Мы замерли,
глядя друг на друга, подняв вилки, и все прислушивались, охваченные
каким-то сверхъестественным ужасом.
Наконец матушка сказала: "Как странно - второй раз зазвонили много
времени спустя! Не ходите туда одни, Батист, с вами пойдет кто-нибудь из
господ".
Из-за стола встал дядя Франсуа. Это был настоящий Геркулес; он очень
гордился своей силищей и не боялся ничего на свете. Отец сказал ему:
"Захвати ружье. Кто знает, что там такое?"
Но дядя взял только трость и вышел со слугой.
А мы сидели, дрожа от ужаса, от волнения, молча и не шевелясь. Отец
попытался нас успокоить. "Вот увидите, это либо нищий, либо прохожий,
который сбился с пути в сугробах, - сказал он. - Он позвонил, увидел, что
никто не открывает, попробовал найти дорогу, но потом понял, что это
безнадежно, и вернулся к нашей калитке".
Нам казалось, что дядя не возвращается целый час. Наконец он
вернулся. "Никого там нет, черт побери! Это чьи-то шуточки! Никого, кроме
проклятого пса, который воет в ста метрах от стен! Если бы я захватил
ружье, я пристрелил бы его, я заткнул бы ему глотку!" - в бешенстве
ругался он.
Мм опять принялись за обед, но тревога не покидала нас; мы
чувствовали: это не конец, что-то еще должно произойти, и колокол вот-вот
зазвонит вновь.
И он зазвонил как раз в ту минуту, когда матушка начала резать
крещенский пирог. Мужчины, все как один, встали. Дядя Франсуа, который уже
хлебнул шампанского, объявил, что убьет "его", объявил с такой злобой, что
матушка и тетя, желая его утихомирить, бросились к нему. Отец, вообще
человек очень спокойный и даже до известной степени беспомощный (однажды,
свалившись с лошади, он сломал себе ногу и с тех пор приволакивал ее),
теперь заявил, что хочет узнать, в чем дело, и пойдет вместе с дядей. Мои
братья, одному из которых было тогда восемнадцать, а другому двадцать лет,
побежали за ружьями; на меня особого внимания не обращали, но я схватил
дробовик и решил присоединиться к экспедиции.
Вскоре мы двинулись в путь. Впереди шли отец и дядя, сопровождаемые
Батистом, который нес фонарь. За ними следовали мои братья Жак и Поль, а
позади всех плелся я, несмотря на уговоры матери, которая осталась стоять
на пороге вместе со своей сестрой и моими двоюродными сестрами.
За час до того снова повалил снег, засыпавший деревья. Ели, которые
стали похожи на белые пирамиды, на огромные сахарные головы, сгибались под
тяжестью этого иссиня-белого покрова; сквозь серую пелену мелких, быстро
падавших хлопьев едва виднелись тоненькие кустики, в темноте казавшиеся