"Даниил Лукич Мордовцев. Сидение раскольников в Соловках (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

- Постановили и на том стоим, - отвечал Никанор.
- Так мы вас добывать станем, как государевых изменников, - резко
сказал Кирша.
- Добывать!
Никанор обернулся и показал рукою на монастырскую стену. На стене в
разных местах чернели пушки, около которых стояли пушкари.
- Видишь, каковы у нас галаночки?
- Видим-ста: и у нас таких теток довольно, погорластее ваших будут.
- Что он похваляется своими тетками! - возразил Геронтий. - Нам не
впервой спроваживать их: али не Игнашка Волохов сломал свои зубы об наши
стены?
- Да и Иевлев Корнилко ни с чем ушел, - заметил Никанор, - обитель-то
преподобных Зосим-Савватия крепенька живет, сам святитель Филипп,
митрополит московский, стенки те выводил.
- Что с ним разговаривать! - послышалось в толпе. - Шелепами его!
- Вон из обители! Вон нечестью! А то и на чепи посидите, - подхватили
голоса.
Кирша видел, что его посольство кончено. Он поклонился Никанору и
надел шапку.
- Долой шапку! Али не видишь, где ты? Ты перед черным собором! -
загудела черная братия.
Кирша повиновался, снял шапку и направился к монастырским воротам. За
ним подтюнцем поспешал согнувшийся монашек. Городничий старец Протасий, у
которого на поясе висел огромный ключ, сотники Исачко и Самко последовали
за посланцами. Старец Протасий отпер одну четвертную складку массивных
железных ворот и, пропустив Киршу и монашка, снова запер монастырскую
твердыню.
Скоро рослая фигура Исачки вырисовалась на вершине стены. Он стоял,
оборотясь к морю, и грозил кому-то кулаком.


III. ОТБИТЫЙ ЧЕРНЕЦАМИ "ВОРОП"

- Бог в помочь тебе, человече Божий, - сказала Неупокоиха, смиренно
подходя к Спире и низко кланяясь ему. - Благослови нас, грешных, да
помолись твоими святыми молитвами о здоровье рабов Божьих: меня, рабы
божьей Акулины, да рабы божьей Олены, да раба божья Остафья.
При этом Неупокоиха положила перед Спирей золотую монету. Спиря в это
время сидел на нижней ступеньке соборного крыльца и играл с своими
птичками. Он молча посмотрел на купчиху своими серыми живыми глазами,
глубоко запавшими, потом перенес их на Оленушку, которая робко взглянула
на него и потупилась, готовая, по-видимому, заплакать: так дрожали ее
губы, и щеки подернулись алой краской, как перед слезами. По лицу и по
глазам юродивого пробежал свет и тотчас же как бы отлетел, а лицо
подернулось туманом.
Молча полез он в свою сумку и, пошуршав там чем-то, вынул оттуда...
Оленушка чуть не вскрикнула при виде того, что он вынул, а мать ее
испуганно перекрестилась. Юродивый вынул из своей сумки человеческий
череп. Это был желтый, потемневший костяк, который, вероятно, очень долго
лежал в земле. Спиря долго смотрел на него, тихо качая косматой головой,