"Джезебел Морган. Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности" - читать интересную книгу автора

бы вылепить из этой каши страх и направить его на беззащитный в такой буре
эмоций разум. Но Кира здесь нет, и мне придется справляться самой.
- Что тебе надо, маг? - Я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно,
холодно и не очень высокомерно. Я понимаю, что за это время маг уже мог
успеть воссоздать уничтоженную мной стальную паутину, манипулирующую
грандом. И значит моя жизнь уже не стоит даже старой памяти.
- Как ты смеешь, ничтожная, приравнивать меня к таким, как ты?!
Я все таки не удержалась...
- Действительно, - скучающим голосом произношу слова, которые подпишут
мне смертный приговор, а сама тем временем смотрю на фреску. Вижу ее, как
переплетение горькой безысходной тоски, безумной надежды, светлой грусти...
Да сколько ж здесь понамешенно?! - Чего это я? Приравниваю к магам
ничтожество, неизвестно из какой дыры выползшее...
С садистским удовольствием наблюдаю за яростью мага. Багровые всполохи,
грязная синь и отвратительно-грязный, рыхлый розовато-белесый цвет,
призванный изображать святость. Брезгливо кривлю губы, в ожидании того
момента, когда он успокоится. Дождавшись небольшого затишья в его бешенстве,
после которого на меня должна была обрушится еще большая буря эмоций, я
спокойно задаю интересующий меня вопрос:
- Кто создал эту фреску?
Маг теряется, гнев переходит в недоумение. Но он отвечает.
- Один из дорогих... гостей.
Чуть удивленно наклоняю голову. Что-то мне подсказывает, что этот гость
был в таком же положении как и я.
- Он был приговорен к смерти, - уже с холодной издевкой продолжает маг.
Он уже понял, как можно сыграть на происходящем. - Последние пожалованные
месяцы своей жизни он рисовал это, - брезгливый кивок на фреску. - Мы не
стали ее уничтожать.
Благодарно киваю.
- Это лучшее, что вы сделали, маг.
На этот раз он не стал беситься.
- Называй меня - отче, - спокойно приказывает он.
- Как скажите... отче.
Я усаживаюсь на пол, спиной к нему. Мне не интересно, что он скажет, но
я не хочу видеть цвета его эмоций. У меня начинает от них кружиться голова,
накатывает ледяными волнами слабость, тает воля... Опускаю голову, со
стороны похоже, что я действительно молюсь. Только вот не их богу.
Не дождавшись от меня какой-либо реакции, ма... отче садится на кровать
и вдумчиво расправляет рясу.
- Ты знаешь, дочь моя, - меня передергивает от такого обращения. Никто,
никто не должен называть так Чародейку Крови! Даже ее биологический отец.
Такое обращение приемлемо только от Старших, для всех остальных -
нейтральное "сестра". - Время ваших языческих богов давно прошло. Наступила
новая эра и в ней не будет других сил, кроме Всеединого. Эра поклонения
бессмысленно жестоким богам, эра крови и боли закончена, дитя мое. Ты больше
не должна хранить им верность, причиняя все боль и страдания, как требует
твоя религия...
Задумавшись, киваю в такт своим мыслям, священник же принимает это за
мое раскаяние. Ну не идиот ли?
Значит, то что мы слышали, правда. Храмы богов разгромлены, их гневу не