"Джезебел Морган. Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности" - читать интересную книгу автора

над собой. Намекать женщине на ее недостатки - подло и недостойно! Каким бы
проклятием его наградить? Отгоняю от себя кровожадные мысли, понимая, что
ничего не могу сделать Сыну Ночи.
Ведь здесь он прав, как и неприятно сие мне осознавать. На левой ладони
у меня с рождения было шесть пальцев, а на правой же... хм... с некоторых
пор только четыре. Средний мне отрубили в плену, когда я попыталась знаками
объяснить восточному хану, куда он может засунуть себе "выгодное"
предложение стать его рабыней для мытья ног. За такое оскорбление он велел
запытать меня, сначала отрубив мне руку... садист. И палач у него был под
стать, решил растянуть удовольствие и начал именно со среднего пальца...
Теперь его заменял довольно удобный магический протез, сделанный из
ienmell[7] - инистого металла, по своей прочности превосходящего даже
мифическое "небесное серебро" и действующего на нежить лучше сплава золота и
серебра. Я уже настолько привыкла к когтю, что иногда забывала о том, что на
правой руке у меня не хватает пальца.
Сердито поджимаю губы, хмуро рассматривая невозмутимы профиль
напарника. Он не хуже меня понимает, что соваться сейчас в Цитадель -
смертельно глупо. Нам надо держаться подальше от таких "верных" короне
грандов. Снова окунаться в круговорот грязных интриг у меня нет никакого
желания.
Острая тревога пронзает раскаленной стрелой сердце. Я зажмуриваюсь и
прикусываю губу, пытаясь сдержать вопль боли, но непрошеные слезы сдержать
не получается. Кровавый браслет на запястье сжимается, больше не послушный
моей воле. Кожа синеет, отнимаются пальцы. Пытаюсь справиться с
взбунтовавшимся заклинанием самостоятельно, но боль в груди только
нарастает. Алый браслет темнеет и трескается с неприятным сухим звуком.
Кир удивленно оборачивается, удивленный темными вспышками моей магии.
Неверяще приглядывается и с криком бросается ко мне. Встречаю его
разъяренным взглядом. Мне уже удалось разрушить заклинание, пусть это и
многого мне стоило. Браслет бурыми осколками осыпается на землю, кожа под
ним воспаленно покраснела, покрытая множеством глубоких царапин. Густая
бурая кровь сочиться по запястью, не желая останавливаться. Сын Ночи
удивленно смотрит, как я прижимаю пострадавшую конечность к груди.
- Неужели ваша кровь утратила свою силу, Чародейка? - в его голосе нет
издевки, только вежливое изумление и легкая жалость: ведь без своей магии я
не представляю для него никакого интереса. Сердито сверкаю на него глазами,
приобретающими алый отсвет, замахиваюсь для пощечины, а он спокойно стоит и
внимательно смотрит... Будто знает, что у меня не хватит решимости его
ударить. Знает. Не хватит. Я опускаю занесенную ладонь, недовольно хмурюсь:
- Я не знаю никого, кто был бы способен разрушить мои заклятья. Кроме
Сынов Ночи.
Кир замирает. По-дурному цепенеет лицо, останавливается взгляд.
Несколько минут любуюсь на эту живую статую серого мрамора. Даже ветер,
громко шелестящий в неподвижной листве, не треплет его длинные
пепельно-черные волосы. Полной грудью вдыхаю слегка морозный воздух, не
успевший прогреться. В этом круге хмарь пришла слишком поздно.
- Или тех, кто уничтожил наши кланы, - чуть задумчиво продолжаю я. Он
отмирает и негодующе смотрит на меня. Да, это жестоко. Дать ему надежду...
пусть даже эта надежда горчит предательством и обещает смерть... и тут же
отнять ее. Но он не может не понимать, что второе гораздо вероятнее. Он