"Тайна греческого гроба" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)

Глава 11 СОСЕДИ

Обед у Квинов в тот вечер оказался делом тяжелым. Тогда еще их квартира на третьем этаже коричневого дома на Западной Восемьдесят седьмой улице была поновее, передняя казалась просторнее, гостиная еще не успела состариться, а при том, что юный Джуна, квиновский парнишка с обязанностями «прислуги-за-все», — Джуна был тогда действительно очень юн и соответственно не так сдержан и серьезен, как стал годы спустя, эту квартирку всякий назвал бы приятной, а атмосферу в ней радостной. Но не в этот вечер: Wetlschmerz[13] инспектора пеленой висела в комнатах. Он часто и свирепо лазил в табакерку, отвечал Эллери зло и односложно, чуть не орал на ошарашенного Джуну и неутомимо бегал из гостиной в спальню и обратно. Расположение духа старика не улучшилось и с приходом гостей; Эллери пригласил их к обеду, но задумчивый вид Пеппера и усталые вопрошающие глаза окружного прокурора Сэмпсона не оказали никакого воздействия на настроение хозяина.

В результате Джуна подавал аппетитные блюда в тишине, и также в молчании они принимались и поглощались. Эллери один из всех четверых был спокоен. Он ел, как всегда, с удовольствием, хвалил Джуну за качество еды, цитировал Диккенса за пудингом и Вольтера за кофе...

Только отложив в сторону салфетку, Сэмпсон, наконец, произнес:

— Ну что, Кью, старая история. Сбиты с ног, подавлены, побиты. Опять эта поганая головоломка. И как ее сложить?

Инспектор поднял ввалившиеся глаза.

— Спроси вон у моего сына. — Он снова уткнулся в кофейную чашку. Ему вроде бы нравился ход событий.

— Ты воспринимаешь все это слишком серьезно, папа, — сказал Эллери, с комфортом попыхивая сигаретой. — У этой задачи есть свои особенности, но я бы не сказал... — Он глубоко затянулся и выдохнул струю дыма. — Я бы не сказал, что она неразрешима.

— Да-а-а? — Все трое уставились на него.

— Пожалуйста, не давите на меня, — пробормотал Эллери. — В такие моменты я начинаю выражаться языком классической античности, но мне известно, что, например, Сэмпсон терпеть не может эту привычку. Кроме того, на полный желудок логические построения вызывают у меня только неприязнь. Джуна, будь хорошим мальчиком, принеси еще кофе.

Сэмпсон решительно отрубил:

— Если вы что-то знаете, Эллери, выкладывайте! Что там?

Эллери принял от Джуны кружку.

— Слишком рано, Сэмпсон. Не хотелось бы говорить сейчас.

Сэмпсон вскочил на ноги и возбужденно зашагал по ковру.

— Вот так всегда! Старая история! «Слишком рано»! — Он фыркнул, как жеребец. — Пеппер, введи меня в курс. Самые последние сведения.

— Что можно сказать, шеф, — начал Пеппер. — Вели накопал целую кучу, но все без толку, как я понимаю. Например, Ханивел — церковный сторож — утверждает, что кладбище никогда не запирают, но за все время после похорон ни он, ни его помощники не видели ничего подозрительного.

— Это гроша ломаного не стоит, — проворчал инспектор. — Кладбище и двор не охраняются. Можно было сто раз туда войти и выйти незамеченным. Особенно ночью. Тьфу!

— А что соседи?

— И того меньше, — отозвался Пеппер. — Вели подготовил полный отчет. Понимаете, у всех домов по южной стороне Пятьдесят пятой улицы и по северной стороне Пятьдесят четвертой есть выходы во двор. На Пятьдесят пятой дома с востока на запад располагаются в таком порядке. Номер 14 на углу Мэдисон-авеню принадлежит миссис Сьюзен Морс, той взбалмошной старой даме, которая посетила похороны. Номер 12 — дом доктора Фроста — врача, лечившего Халкиса. Номер 10, рядом с церковью, — это дом священника, там живет преподобный Элдер. На Пятьдесят четвертой, с востока на запад, мы имеем: номер 15, на углу Мэдисон-авеню, принадлежит мистеру и миссис Рудольф Ганц...

— Бывший производитель мясных консервов?

— Да. А между домами Ганца и Халкиса — номер 13 — пустой и заколоченный.

— Кто владелец?

— Не волнуйтесь, — проворчал инспектор. — Это фамильная собственность, и принадлежит она нашему знаменитому мистеру Джеймсу Дж. Ноксу, его Халкис назначил душеприказчиком в украденном завещании. Когда-то, много лет назад, Нокс тут жил, но потом переехал в более престижный район, и с тех пор это место пустует.

— Я просмотрел документы, — добавил Пеппер. — Дом, конечно, свободен от долгов, на продажу не выставлен. Думаю, что Нокс держится за него по сентиментальным причинам. Это вроде как дом предков и построен в то же время, что и жилище Халкиса. Да, ну так вот, никто во всех этих домах — владельцы, слуги или в одном случае гости — не смогли дать Вели никакой информации. Понимаете, во двор можно попасть через черный ход из любого дома на обеих улицах. Но с Мэдисон-авеню туда доступа нет, разве что через подвалы Морс или Ганца. И нет никаких проходов во двор с Пятьдесят четвертой, Мэдисон и Пятьдесят пятой.

— Иначе говоря, — нетерпеливо проговорил Сэмпсон, — попасть во двор можно только через сами дома, церковь или кладбище, правильно?

— Да. Что касается кладбища, то к нему ведут лишь три пути — через церковь, через калитку с западной стороны двора и через единственные ворота в ограде — фактически это высокая калитка — со стороны Пятьдесят четвертой улицы.

— Но это тоже ничего не значит, — сварливо произнес инспектор. — Это не существенный момент. Существенно то, что все, кого опросил Вели, отрицают посещения кладбища ночью или в любое другое время после похорон Халкиса.

— За исключением миссис Морс, папа, — мягко поправил Эллери. — Ты забыл о ней. Вспомни, как Вели рассказал, что она призналась в милой привычке ежедневно бродить над головами мертвецов на кладбище.

— Да, — сказал Пеппер, — но не ночью, а днем. Ночные посещения кладбища она отрицала. Во всяком случае, шеф, все соседи являются прихожанами этой церкви, кроме Нокса, разумеется. Но его и нельзя назвать соседом.

— Он католик, — проворчал инспектор. — Посещает замечательный собор на Вест-Сайде.

— А кстати, где сейчас Нокс? — спросил окружной прокурор.

— Выехал из города сегодня утром. Не знаю точно, куда именно, — сказал старик. — Я велел Томасу получить ордер на обыск — мы не можем ждать, пока Нокс вернется, а мне позарез надо осмотреть этот его пустой дом по соседству.

— Видите ли, шеф, — объяснил Пеппер, — у инспектора возникла идея, что в доме могли спрятать тело Гримшоу, пока не представился случай его похоронить в гробу Халкиса.

— Удачная мысль, Кью.

— Так или иначе, — продолжил Пеппер, — но секретарь Нокса отказался раскрыть местонахождение магната, и нам необходим ордер.

— Это может быть и вовсе не важно, — заметил инспектор, — но будь я проклят, если упущу хоть что-то.

— Прекрасный принцип действия, — со смехом заметил Эллери.

Повернувшись, отец посмотрел на него холодно и неодобрительно.

— Считаешь себя самым умным? — тихо сказал он. — Ладно... Послушайте, джентльмены. С этим пустым особняком связана проблема. До сих пор мы не знаем точно, когда придушили Гримшоу — сколько дней он мертв. Ну ладно, вскрытие покажет. А пока у нас имеются основания для отдельных предположений. Потому что, если Халкис умер до того, как убили Гримшоу, это определенно означает — учитывая, где мы нашли тело, — что похоронить Гримшоу в гробу Халкиса планировалось заранее. Ясно? В этом случае пустой дом был бы для убийцы удобным местом, чтобы подержать там тело Гримшоу, пока не закончатся похороны Халкиса и можно будет использовать зарытый гроб.

— Да, но взгляни на это по-другому, Кью, — возразил Сэмпсон. — Пока нет результатов вскрытия, разумно предположить, что Халкис умер после убийства Гримшоу. Это означало бы, что убийца никак не мог строить расчеты на внезапную смерть Халкиса и что ему вдруг представится случай похоронить жертву в его гробу, следовательно, он должен был спрятать тело там, где произошло убийство, — а у нас нет особых резонов предполагать, что убийство произошло в соседнем доме. В любом случае я не понимаю, чем это направление может быть нам полезно, пока мы не узнаем, когда убили Гримшоу.

— Вы считаете, — задумчиво проговорил Пеппер, — что Гримшоу задушили и оставили на месте убийства? Затем, когда умер Халкис, в голове убийцы блеснула идея похоронить тело в гробу Халкиса, и он притащил труп на кладбище, возможно, через калитку с Пятьдесят четвертой улицы?

— Вот именно, — резко подтвердил Сэмпсон. — Шансы десять к одному, что строение, соседствующее с домом Халкиса, не имеет никакого отношения к этому преступлению. Думаю, что все это просто неуместное предположение.

— Возможно, оно не так уж неуместно, — мягко сказал Эллери. — С другой стороны, моему слабому уму кажется, что вы, джентльмены, начали готовить рагу, не купив необходимых продуктов. Не лучше ли нам дождаться результатов вскрытия?

— Ждать, ждать, — проворчал инспектор. — Я уже успел состариться в ожидании.

Эллери засмеялся:

— Если верить Чосеру, твой возраст — определенное преимущество, падре. Помнишь «Птичий парламент»? «Ведь старые поля, как говорят, дают все новый урожай из года в год».

— Еще что-нибудь, Пеппер? — рявкнул Сэмпсон.

Эллери он игнорировал полностью.

— Рутинная работа. Вели поспрашивал привратника из универмага, напротив дома Халкиса и кладбища, — он целыми днями стоит у входа в магазин с Пятьдесят четвертой улицы. Поговорил и с патрульным копом. Но ни тот ни другой не видел никакой подозрительной деятельности в дневное время после похорон. Коп из ночной смены тоже ничего не видел, но признал, что тело можно было протащить на кладбище незаметно для него. А ночной сторож в универмаге со своего места просто не мог наблюдать за кладбищем — он должен постоянно находиться внутри магазина. Ну вот и все.

— Если мы и дальше будем сидеть и болтать, вместо того чтобы заниматься делом, я наверняка рехнусь, — разозлился инспектор и плюхнулся в кресло напротив камина.

— «La petience est amere, mais son fruit est doux», — прошептал Эллери. — Что-то сегодня меня тянет к цитатам.

— Вот, что я получил, отправив сына учиться в колледж, — пожалел себя инспектор. Теперь говорит со мной свысока. Ну вот что ты сказал?

— «Терпение горько, но плод его сладок», — с усмешкой ответил Эллери. — И сказал это лягушатник.

— Кто? Какой еще лягушатник?

— О, он пытается сострить, — устало сказал Сэмпсон. — Наверное, он хотел сказать «француз». Похоже на Руссо.

— Знаете, Сэмпсон, — восхитился Эллери, — иногда вы демонстрируете просто блистательные признаки интеллекта!