"Кэтрин Морис. Услышать голос твой " - читать интересную книгу автора

успокаивали меня родные и друзья. - С ней все будет в порядке. Конечно, ведь
я знала немало детей, которые неплохо пережили даже более долгую разлуку со
своими матерями, будь то во время каникул или пребывания в больнице.
Пока мы летели во Францию, а также во время всей поездки, Анн-Мари не
выходила у меня из головы. Я позвонила домой. - О, они в полном порядке! -
уверила меня Пэтси. - Только вот Анн-Мари скучает по своей мамочке... - Что
вы имеете ввиду? - Ну, например, сегодня утром она не хотела вылезать из
своей кроватки, будто хотела оставаться там весь день. - Но сейчас-то она в
порядке? - Да, конечно! И все-таки я не могла дождаться возвращения домой.
Мы приехали в понедельник после обеда, привезя с собой небольшие
подарки из Парижа для обоих детей. Даниэл встретил нас бурей восторга. Он
непосредственно радовался встрече с мамой и папой и новой игрушке.
Анн-Мари сидела у Пэтси на руках и всхлипывала. Ее губы дрожали.
"Сладкая моя, иди к мамочке!" - умоляла я, протягивая к дочке руки. Но она
все никак не соглашалась оторваться от Пэтси. В конце концов, сама чуть не
плача, я отняла ее от няни и унесла в спальню, чтобы там успокоить.
Мы с Марком слышали истории о детях, которые не хотели прощать своих
родителей, за то, что они "бросали" их. Моя золовка рассказывала, как ее
двухлетний ребенок отказывался подойти к ней после недельной разлуки, но
затем смягчился и даже соизволил поцеловать мать. Анн-Мари вовсе не казалась
сердитой, она выглядела, скорее, испуганной. Я не могла позволить себе
задержаться на этой мысли более двух секунд, так как поведение дочери
наводило на мысль, что она не помнит, кто я такая! Я укачивала ее, она же
была ужасно расстроена и ни разу не взглянула на меня и не прижалась ко мне.
Казалось, что единственное, чего она хочет - это вернуться в безопасность
рук Пэтси.
Я держала ее, качала ее, пела ей в течение часа - до тех пор, пока
девочка не перестала всхлипывать и прильнула ко мне.
После того, как спокойствие было восстановлено, я расспросила Пэтси по
поводу прошедших выходных. - О, все было хорошо... Анн-Мари, правда,
выкинула одну забавную штуку. - О чем ты?
- Она не желала сходить у меня с рук почти все время, что вас не было.
Но это еще не все: стоило мне двинуть рукой, как она тут же начинала
плакать. Так что, я просидела все выходные в одной позе, со руками,
скрещенными на спине у девочки, и каждый раз, когда я порывалась встать, она
впадала в истерику. Я много думала об этом. Тогда я не могла понять, что
произошло, но, мне кажется, что сейчас, когда я знаю, что такое аутизм, я
могу это объяснить. Мой отъезд был не просто тяжелой разлукой для Анн-Мари.
Это было крушением драгоценного порядка в ее мирке. Она, в свойственной ей
манере, пыталась сохранить привычный, предугадываемый ход событий. Нежелание
сходить с рук Пэтси было попыткой ребенка оградить себя от дальнейших
потрясений.
Тогда же, к сожалению, я абсолютно ничего не понимала. Я точно знала,
что что-то не так с моей девочкой, но что? Иногда у меня появлялось
странное, почти пугающее ощущение, что она была мне чужая. - Я волнуюсь за
нее, - вырвалось у меня как-то в разговоре с моей сестрой, Дебби. Но когда
она спросила, что случилось, я не знала, что ей ответить.
Лето было в разгаре. В городе стояла жара. Я была снова беременна,
Даниэл был весел и активен, Анн-Мари была несчастлива...
Проблема плача становилась все серьезнее. Я заметила, что слезы