"А.Р.Морлен. Никакой рай не будет раем..." - читать интересную книгу автора

попыток разомкнуть губы он наконец сказал:
- Ни одна уважающая себя кошка не хочет стать моделью... приходится
рисовать в тот момент, когда на тебя не обращают внимание...
- Ага, - сказал я, вновь обратив внимание на шестифутовую кошку,
нарисованную рядом с легендарным текстом: "Жевательный табак Каца - это
кошачье мяу".
Эта кошка Каца была одной из лучших, из всех, что я видел, она была не
похожа на другие плакаты с кошками, например Чесси из рекламы железных
дорог, каждая кошка Каца была чем-то новым: другой цвет, другая поза, иногда
изображалось несколько кошек сразу. Но эта была настоящим произведением
искусства: серый тигр, животное, чью шкуру хотелось погладить и которая
ощущалась мягкой, все кончики волос были белыми, и это придавало кошке
своеобразную ауру, ее мягкая толстая шея говорила о том, что это скорее кот,
достаточно взрослый, чтобы приносить потомство, но не такой старый, чтобы
мочиться под себя или бояться драк. Это был молодой самец, двух- или
трехлетний. У него были благородные глаза, доверительный взгляд зеленых глаз
с легкой желтизной, серо-розовый нос и рот, скрывавший кончики клыков. Он
лежал на боку, так что были видны все четыре подушечки лап, каждая из
которых была окрашена серыми и розовыми тонами, и может быть, даже каких-то
оттенков не хватило в палитре художника. Его хвост был загнут кверху и
покоился на задней лапе, он был загнут колечком... Но что-то в этой милой
мордочке говорило, что стоило только погладить его грудку и сказать "Иди ко
мне", и кот прыгнет прямо к вам в руки...
Но... учитывая то, что кот был серого цвета, а сарай, бывший фоном,
быстро менял яркость, мне приходилось настраивать диафрагму, иначе мне бы не
удалось запечатлеть этого кота Каца. Но облака перемещались все быстрее и
быстрее...
- По-моему, Малыш сегодня не хочет фотографироваться, - произнес старик
добродушным тоном, и я упустил очередную возможность сделать снимок в тот
момент, когда снова выглянуло солнце.
Фотоаппарат повис у меня на груди, и я оглянулся и спросил:
- Это ваш сарай? Мне надо заплатить за то, что я фотографирую?
Старик кротко взглянул на меня, его затуманенные глаза широко
раскрылись и в них отразилась боль, когда он произнес очередную фразу.
- Я уже получил за это деньги, но я хочу сказать, что это мой кот...
Когда он сказал это, все мое раздражение и недовольство моментально
рассеялись и превратились в чувство стыда, смешанное с благоговейным
страхом - этот старик в широченных штанах, должно быть, был тем самым
Говардом Гарни, художником, который разрисовывал все сараи рекламой табака
Каца по всему южному Иллинойсу и западному Кентукки, человеком, который еще
пару лет назад продолжал рисовать и прекратил этим заниматься только тогда,
когда возраст не позволил ему подниматься и спускаться по стремянке.
Я видел его профиль по Си-эн-эн несколько лет назад, когда он рисовал
одну из последних реклам Каца, но все старики похожи друг на друга, особенно
после того как облачаются в униформу из бейсболки и измазанных краской
штанов, во всяком случае, работа произвела на меня гораздо большее
впечатление, чем человек, бывший ее создателем.
Протянув руку, я сказал:
- Простите за то, что я сказал... просто... просто у меня осталось
слишком мало дней от отпуска, а погода явно не располагает к съемке.