"А.Р.Морлен. Он крутой. он клевый. он..." - читать интересную книгу автора

хорошо подобранная библиотека, в которой возвышались несколько удобных
кресел для чтения), я разглядывал эту вновь ожившую легенду моей юности.
Хотя Моррисон пробыл на земле (и под ней) почти пятьдесят восемь лет, ему
можно дать лет тридцать; черты его лица немного тяжелее, чем на знаменитых
снимках Джоэла Бродски, его голубые глаза (сейчас украшенные еле заметными
контактными линзами) полузакрыты еще чуть сильней, а по-прежнему длинные
каштановые волосы сильно подернуты сединой.
Но он такой же живой, так же красиво говорит, как и до своей кончины в
1971 году. Только еще... отстраненнее. Хотя он чрезвычайно вежлив и с
готовностью отвечает на мои необязательные вопросы о доме и об относящихся к
вуду предметах, я вскоре ощутил в нем какую-то отчужденность; это было не
отрицание меня или даже того, что его окружает, но некая аура отдаленности.
Как только обход дома закончился (его менеджера/наставника Зидора нигде
не было видно), мы вернулись обратно к крыльцу. К тому времени уже появилась
дама-фотограф, и пока она вертелась со своим "Никоном", пытаясь поймать
нужный наклон головы, нужное выражение лица для журнального снимка, я
включил магнитофон и начал.
РОЛЛИНГ СТОУН: Джим, мне очень не хочется начинать с этого вопроса, но
это хотят знать наши читатели. Каково это - быть...
ДЖИМ МОРРИСОН: Мертвым? О Господи... Понимаю, это выглядит так, словно
я ухожу от вопроса, но я не имею ни малейшего понятия. Это как... м-м-м... я
был там, но ничего не могу вспомнить. И это так невыносимо... побывать там,
но ничего не помнить. Обнаружить, что основную часть своего земного времени
провел... где-то, - больно это очень, особенно когда есть свидетельства
того, что я был, понимаете, в активном режиме, где бы я ни был. Из-за того,
что произошло с последователями Жана, все это. Он знал; иначе не стал бы...
хотя я иногда жалею, что он это сделал, после всего, через что я прошел,
чтобы это прочувствовать, вот так вот... Просто хочется знать, что я делал,
о чем я думал... Я наверняка думал, пытался выйти туда...
PC: Вам удалось выяснить что-нибудь насчет того, почему ваше... почему
вы остались таким же, каким были раньше? Думаю, больше всего людей озадачило
именно это: что вы остались неиспорченным...
ДМ: (смеется) "Неиспорченным"! Что за слово вы подобрали! Правда,
забавно... Но, возвращаясь к вопросу - никто, никто не знает почему. Мне
сделали анализ ДНК, по причинам юридическим я не могу говорить об этом из-за
апелляционного процесса и всего такого, но ничего необычного они не
обнаружили.
PC: Вы осознаете, что происшедшее с вами не отдельно взятое событие?
Что определенные святые...
ДМ: Не надо поднимать эту фигню, о'кей? Я определенно считаю, что им
(крестится) такое сравнение не понравилось бы!
PC: (смеется) Это правда! Если отвлечься от обстоятельств всего этого,
как для вас прошел период адаптации? То есть как вы привыкали к обществу,
переносили все перемены?
ДМ: (нахмурившись) Тут-то как раз я во что-то уже въезжаю, когда
выясняется: мало что изменилось - тут и межрасовая напряженность, и заваруха
на Ближнем Востоке, и... Не хочу никого обидеть, но страшно, как мало люди
стали думать. Какая-то часть слушавших меня мне казалась хреново тупой, но
сейчас я смотрю на этих ребятишек и... Господи, да народ на сцене еще хуже,
чем я, наверное, когда-то был, а народ их только подкручивает... Я все