"Александр Моралевич. На десерт " - читать интересную книгу автора Обязательно и оклемался в срок Табацков. Как на собаке всё зажило.
И случилось вскоре событие, что не обнять бы больше Марку Евсеевичу жену свою Жанну Дашиевну, и не тетешкать сыновей, старшего - в бурятскую породу жены, а младшего - голубоглазого и белесого, еврея-воина. Состоялись ночные учения со стрельбой боевыми огнеприпасами, и в сумятице тревоги Табацков, ефрейтор, не свой из пирамиды ухватил автомат, а автомат рядового Гладышева, а в гладышевское гнездо вбросил свой автомат. ...Всё, всё подсчитано исторической военной наукой. Скорбный результат выведен ею, что на одного немецкого солдата в войне погибло трое советских. Что до офицеров - то вовсе тут умопомрачительные цифры: на одного немецкого офицера погибло восемнадцать советских! Ну да, не принято было офицеру вермахта выскакивать первым на бруствер с пистолетишком на веревочке: за Третий рейх, геноссе, за Гитлера! Нет, на задах атаки находился немецкий офицер, управляя рациональным боевым распорядком и не без пользы следя за тем, чтобы полегло как можно меньше солдат. Это военной наукой отмечено. Но в полном прохолостании у всех исследователей остался такой вот аспект: а от какого типа ранений полегли офицеры той и другой стороны? И тут интересная возникает картина. Немецкие офицеры почти сплошь распрощались с жизнью от ранений фронтальных, спереди: в область лица, в грудь, в живот. Тогда как советские офицеры, погибавшие один к восемнадцати, часто оказывались убитыми сзади: в затылок, в спину. в поясницу, а то вдруг вдоль линии огня прилетит в висок роковая пулька. Что, так складывались отношения меж советским солдатом и офицером, что постреливали солдаты в спину отцам-командирам? выбросился капитан Шнайдер и не противопехотным - громовым противотанковым даже голосом призвал: -Ребята! Не подкачай! И рвануло подразделение вперед, не удержать атакующего порыва, не изобретено ещё такой силы. В тот момент что-то и щелкнуло, что-то рвануло погон под плащ-палаткой у капитана Шнайдера, но не придал он значения. Да и до того ли - атака! И бросил свой кошачий, приученный к темноте взгляд вправо-влево капитан Шнайдер - как там его орёлики? А орёлики о-го-го, поспешают вперед, только на правом фланге какая-то кутерьма, заминка. Может, ногу кто подвернул, поотстали двое оказывать третьему первую помощь. И уж они оказали! Чуяли солдаты, что дело, как говорится, пахнет керосином, и двое без каких будто бы задних мыслей бежали справа и чуть поотстав от ефрейтора Табацкова. Потому только первую пулю из подмененного автомата успел пустить по капитану ефрейтор, а еще пять ушли в землю, ибо во мгновение ока был сбит с ног ефрейтор, руки ему заломили назад, прихватив стропальной тесьмой - вот таким и доставлен он был в штабную палатку. Как на блюдечке тут было всё ясно. И тяганули в палатку рядового Гладышева: ну-ка, мальчишенька, а твой ли у тебя в руках автомат? И показал номер на оружии, что автомат у Гладышева - табацковский. -Все свободны, - распорядился полковник Мальцев..- Иди, обсушивайся, сынок, - отправил он Гладышева. - Автомат оставь. Получишь потом. Все покинули палатку, остались в ней четверо: Мальцев, Шнайдер, особист Вежняков и ефрейтор. -Хитро ты задумал, сволочь, - сказал полковник. - И вот этого малявку, |
|
|