"Александр Моралевич. На десерт " - читать интересную книгу автора

энтузиасты метались по двору со слезой в глазу, бессвязно крича:
-"Венсеремос", да? "Патриа а муэрте", да? Ну, Фиделек, ну, дал ты
просраться всесоюзному кинематографу!
Вышедшие по этому поводу заминать международный разлад
полуответственные товарищи предостерегали:
-Товарищи, товарищи, произошел биологический казус! Не превращайте его
в политический! Будьте благоразумны. Как бы там ни было, но налицо имелся
чистосердечный подарок друзей.
-Таких друзей - за хуй и в музей! - кричали взвинченные голубеводы,
склоняясь все-таки к экономико-политической оценке беды.
И чёрт-те чем увенчалось бы дело, не выручи нас, как с случае с
Наполеоном и Гитлером, нашенские морозы. В которые задрали вверх лапы,
скопытились все пернатые Ансельмо, Роберто и Санчесы, и были расклеваны,
растребушены и сожраны без остатка всё тем же окаянным вороньём.
После этого комендатура Кремля пыталась принимать самые разнородные
меры - и попусту, попусту. Даже было высказано мнение - и от ужасности
проблемы не получило даже идейно-административного отпора (!): а не провести
ли вокруг Кремля очистительный крестный ход с хоругвями, мощами, наиболее
намоленными иконами и во главе с Патриархом?
Было даже мнение вызвать в Кремль на борьбу с воронами Джуну, а на
подверстку и усилеиие передать в ассистентки Джуне шаманку Восюхо из
Кур-Урмийского района Хабаровского края и лозознатца Евтихия из
Переяславля-Залесского. Но лозознатца и драпированную в медвежий кукуль
Восюхо решили оставить на крайний случай, сперва прибегнув к строгой науке.
От строгой науки и прибыл в Кремль козлобородый и весьма академического,
обнадеживающего вида кандидат наук Метельский.
-Прежде всего, - сказал он, - я должен установить стации и реперные
точки вида врановых.
Установивши загадочные эти точки, козлобородый потребовал принести ему
кильки. Тут же из буфета Кремля в сияющей банке величиною с банную шайку
была доставлена килька каспийского пряного посола. На лаковой этикетке,
отпечатанной не меньше как в Финляндии, были изображены двадцать две
улыбающиеся кильки (по числу уже состоявшихся съездов партии), хороводно,
взявшись за плавники, исполняющие разрешенный, а оттого всенародный танец
"Летка-енка".
Ученый Метельский, проткнув банку ключом от квартиры, выплеснул на
ладонь рассола и освидетельствовал языком его пряность. Пряность вызвала у
него неодобрение, отчего банку он не вернул, а уложил в свои "жигули" для
исследования в Главохоте эффективности пряного посола в борьбе с воронами.
(Но знаю я, доподлинно знаю, что была в Главохоте под низменного качества
водку, вульгарно, со влезаниями пальцами в банку сожрана вся
партийно-правительственная килька). Метельский же, пока суд да дело с
сомнительным пряным рассолом, велел с мигалками и сиренами сгонять на
окраины Москвы, ну, не в Свиблово, так в Ростокино. И в тамошних
демократических магазинах купить два кило мойвы, той самой, что в среде
московских пропойц зовется "на рупь сто голов". По получении мойвы ученый,
вздев на свою козлобородость предохранительный респиратор, вынул из саквояжа
шприц, микродьюар и начинил рыбок отравой, положенной в основу его
диссертации. Вслед за тем две роты курсантов училища им. Верховного совета
были посланы на крыши кремлевских зданий, чтобы разбросать там мойву.В