"А.П.Морозов. Программист" - читать интересную книгу автора

выбрали. Кто быстрее, кто медленнее. Кто и вовсе застыл на месте или даже
потихоньку сползает вниз. Дело не в этом. Мы уже движемся только в одном
измерении - снизу вверх или сверху вниз, каждый по своему капилляру. А уж
вбок - ни-ни. Это привилегия вот таких двадцатилетних молодцов. Только не
спешат они что-то воспользоваться своей привилегией. Слишком рано
упорядочивают свои флуктуации. Слишком спешат откреститься от таких
замечательных вещей, как молодость, неизвестность, неустроенность.
Мы десять лет назад дурили больше. Во всяком случае, столько, сколько
могли. До упора. Пока не выдохлись. А может, так кажется? Может, эту
сдержанность и вылощенность диктует время? И это только форма?
Скорей всего я просто слишком поспешно обобщаю. Наверное, и среди нас
были такие, кто мог неделями бегать по магазинам в поисках галстука-мечты
или модного материала на брюки. Но среди них таких все-таки побольше.
Наверное, и сейчас немало ребятишек, которые хотят что-то сделать в жизни, а
не просто дожить до пенсии. Но кажется, что их все-таки стало поменьше.
Похоже на старческий маразм. И это в тридцать-то лет. Вот что значит
ночная смена. Каждый, кто выглядит спокойным и меньше утомленным, вызывает
какой-то привкус раздражения.
Впрочем, внешне я абсолютно спокоен. Отладка моей программы движется
вперед, но очень медленно. Опять какие-то непонятные остановы. Надо идти в
телетайпную и перебивать информацию. Иначе не выяснишь, отчего идет такая
мура. А выяснять надо. Надо, чтобы программа как можно быстрее была
отлажена. Надо как можно быстрее получить контрольные распечатки и показать
начальнику отдела. А надо ли?
Иван Сергеевич Постников легок и на помине и даже без оного. Легок в
походке, в последние годы (к сожалению) легок - легковесен, скажем так, - в
работе, легок, необременителен во всегдашнем своем компанейском остроумии.
Для каждого - от машинисточки до директора института - припасен у него
соответствующий каламбур, соответствующий уровню собеседника, как его себе
представляет сам Иван Сергеевич. Впрочем, его представления почти
соответствуют реальному положению, вещей. В людях он разбирается неплохо.
Увидев меня, он вместо приветствия, как бы продолжая обстоятельную н
неторопливую речь, произносит:
- Открытие, Гена, - это автограф природы ученому.
К Ивану Сергеевичу я отношусь примерно так же, как к Сереже Акимову,
хотя это и совсем разные люди. Иван Сергеевич понимает, как я к нему
отношусь, и не имеет ничего против. У нас с Иваном Сергеевичем, можно
сказать, просто роман взаимопонимания. Роман, который развивается ровно, без
сцен и без выяснения отношений. Работать я под началом Постникова не
работал, не доводилось, но поговорить с ним - одно удовольствие. Приятно, и
никаких побочных эффектов. Как бокал шампанского. Иван Сергеевич дожидается
реакции на свое вступление. И я реагирую:
- Иван Сергеевич, - говорю я, - это что-то слишком красивое. Так ведь
можно сказать, что квартальная премия - это автограф бухгалтерии ученому.
- Не надо, Геннадий Александрович. Не кажитесь циничнее, чем вы есть.
Меня вам все равно не провести;
- Не циничен я, Иван Сергеевич. Но меркантилен. И то в меру.
- Каждый меркантилен в меру своей циничности.
Ну вот и поговорили. Иногда наши разговоры скоропостижно увядают, не
успев и расцвести как следует. Как, например, сейчас.