"Николай Александрович Морозов. Путешествие в космическом пространстве " - читать интересную книгу автора

нас, а, напротив, никто из нас, несмотря на недавний опыт, даже
представить не мог, как могла когда-то мебель стоять по направлению к
Земле.
Большинству все это казалось очень странным. Пришлось перевернуть
корабль, чтоб его пол был направлен к Луне.
А между тем лунный диск все более и более увеличивался от нашего
приближения и занял пятую часть небесной сферы. Ярко обрисовывались под
нашими ногами его горы и холмистые сыпучие равнины. Мы летели к той
половине Луны, которая была в тени. Она росла с каждой минутой. Она как бы
надвигалась на нас, как бы грозила разбить нас своим ударом. Становилось
жутко от этой громады, растущей под нашими ногами. Невольно то один, то
другой из нас бежал посмотреть на показатель быстроты полета, чтобы
убедиться, что она не превышает ту скорость, которую наши машины могут
преодолеть ранее падения на поверхность Луны. А дамы так со страхом
пытливо заглядывали нам в глаза, как бы ища в них той уверенности, которой
у них недоставало. Но мы их не обманывали, утверждая, что все в порядке.
Вот лунная поверхность заняла почти всю половину окружающего нас небесного
пространства. Зубчатые вершины ее кольцеобразных гор отчетливо
обрисовывались среди бледно-зеленоватого плоскогорья, над которым низко
склонялось Солнце. Вот горизонт Луны совсем надвинулся на блестящее
светило. Один миг - и мы очутились в длинном конусе ночи, вечно следующем
за Луной и каждой планетой и ярко освещенном знакомыми созвездиями и
широким серпом Земли, на котором виднелись Северная Мерика и часть вечных
снегов Северного полюса. Внизу же, на юге Луны, поднималась прямо под
нашими ногами вулкановидная громада горы Коперника с ее лучеобразными
трещинами и голосами по склонам. Вдали направо виднелась глубокая
котловина Кеплера, окруженная как бы валом. Еще дальше темной,
слабо-зеленоватой от земного света равнины, называемой "Морем Дождей",
лежала огромная тарелкообразная впадина Архимеда, а за ней целый ряд таких
же, но меньших "колодцев" и углублений вплоть до того, которое называют
цирком Аристотеля. Все это быстро приближалось, увеличивалось в своих
размерах, ближайшие горы заслоняли более отдаленные.
Мы держали курс на самую вершину горы Коперника и скоро очутились так
близко от нее, что ничего уже не могли видеть, кроме ее окрестностей.
Вдруг Николай, стоявший у машины и наблюдавший показатель хода за окном
каюты, несколько бледный, шепнул мне на ухо: "Беда! Мы, кажется, грохнемся
на эту гору раньше, чем успеем вполне затормозить наше движение".
Я взглянул на показатель и тоже испугался. Или наша машина потеряла
часть своей силы, или лунное притяжение было у поверхности сильнее, чем
оно выходит по обычному вычислению, предполагающему, что вся масса планеты
сосредоточена в ее центре, - но мы падали с такой быстротой, что,
очевидно, уже не были в состоянии остановиться ранее удара о каменистые
отроги, которые через несколько секунд должны были разбить вдребезги наш
корабль.
В это мгновенье Петр, стоявший на руле и тоже увидевший опасность,
быстро направил полет прямо в кратер Коперника, в один из так называемых
"колодцев", зиявших в этой горе. Мимо наших окон промелькнули какие-то
сероватые и желтые утесы, и мы погрузились в глубокий мрак неизмеримого,
казалось, бездонного "колодца". Впереди и кругом нас ничего не было видно
в зияющей глубине, а сзади отверстие "колодца", в котором блестели