"Н.А.Морозов. Христос том 8 " - читать интересную книгу автора

заключении из книг ему оказалось доступно только Св. Писание.
Морозов не был историком в точном смысле этого слова; его
излюбленной сферой научной деятельности всегда были точные науки - физика,
химия, математика. Историю как точное летоисчисление он открыл для себя,
занимаясь теологическими вопросами, в частности, астрономической экзегезой
Апокалипсиса.
Об этом он сам сообщает в письме к матери из крепости от 13 февраля
1904 г.: "Одно время (хотя уже давно) у меня не было другого чтения, кроме
Библии, и, перечитав ее несколько раз, я и до сих пор помню наизусть очень
многие ее места. К некоторым из библейских книг я относился особенно
внимательно, так как в них нередко говорится о таких предметах, которые меня
особенно интересуют, например о географических представлениях прошлых
поколений человечества. Но более всего заинтересовал меня Апокалипсис, в
котором, кроме чисто теологической части, есть прекрасные по своей
художественности описания созвездий неба с проходившими по ним планетами, и
облаков бури, пронесшейся в тот день над островом Патмосом.
Однако всю прелесть этого описания может понять только тот, кто
хорошо знаком с астрономией и ясно представляет себе все виды прямых и
понятных путей, по которым совершаются кажущиеся движения описанных в
Апокалипсисе коней-планет, и кто хорошо помнит фигуры и взаимные положения
сидящих на них зверей - созвездий Зодиака, с их бесчисленными
очами-звездами. Тот, кто не знает вида звездного неба, кто не может сразу
показать, где находятся в данное время дня и года описанные там созвездия
Агнца или Овна, Весов, Тельца, Льва, Стрельца, Алтаря, Дракона и Персея, кто
никогда не читал в старинных книгах о древнем символе смерти - созвездии
Скорпиона, по которому несся тогда бледный конь Сатурн, или о созвездии
Возничего с его конскими Уздами, до которых протянулась тогда, после грозы,
кровавая полоса вечерней зари, или о созвездии Девы, которое было тогда
"одето Солнцем", кто не видал в темную звездную ночь, как двадцать четыре
старца-часа, на которые разделяется в астрономии небо, обращаются вокруг
вечно неподвижного полюса, символа вечности, - для того будет совершенно
потеряна вся чудная прелесть и поэзия лучших мест этой книги, и в голове его
не останется ничего, кроме какого-то кошмара от всех этих "звериных фигур",
с которыми он не может связать надлежащего представления!"
Тогда же его привлекает русская история: "Пересмотрел, между прочим,
значительную часть Четьи-Минеи на славянском языке и вычитал в них такие
вещи, каких даже и не подозревал... а я-то сначала думал, что эти толстые 12
томов, напечатанные древним славянским шрифтом на позеленелой от времени
бумаге, очень скучная и сухая материя".
Постепенно Морозов втягивается в работу над древнерусскими
источниками, все более убеждаясь, что астрономия позволяет пересмотреть
многие явления отечественного средневековья, дать новую хронологию развития
русской истории.
Это было тем более оправданно, что в отечественной науке с середины
XIX в. под влиянием позитивизма развернулся острый спор о достоверности в
истории, о значении природно-климатических факторов в историческом процессе.
В этом споре приняли участие Т. Н. Грановский, П. Н. Кудрявцев, С. С.
Уваров, К. Бер. К. Бер в работах "О влиянии внешней природы на социальные
отношения отдельных народов и историю человечества" (1848) и "Человек в
естествен-ноисторическом отношении" (1851) предлагал рассматривать историю