"Р.Н.Моррис. Благородный топор (Петербургская мистерия) " - читать интересную книгу автора

Затем руки прошлись по нагрудным карманам шинели, почти сразу угодив на
содержимое. Две вещи, примерно одного размера; одна - что-то вроде бумаги,
другая жесткая на ощупь. Первая оказалась толстым сиреневым конвертом без
адреса и печати. Внутри находилась пухлая пачка ассигнаций.
Тревожно оглядевшись (как бы кто не заметил!), Зоя Николаевна хрустко
согнула радужные купюры, озарившие, казалось, собою блеклый зимний пейзаж.
При пересчете денег руки чуть дрожали, но не от холода. Слетел наземь
никчемный сиреневый конверт. Зоя Николаевна, зажмурившись, подняла лицо
навстречу вьюжистой поземке. Подумать, шесть тысяч ассигнациями! Из-под
прикрытых век сочились слезы, слезы искреннего чувства, жаром своим
растапливая падающие на щеки снежинки. Засунув пачку в самое что ни на есть
надежное место под юбками, Зоя Николаевна с весенним теплом в душе заспешила
прочь.

Глава 2 ВСЕ СХВАЧЕНО

Методичным движением вставив в губы папиросу, Порфирий Петрович на миг
сосредоточенно замер, будто в предвкушении не удовольствия, а скорее
ясности. Сам он всегда утверждал, что курит сугубо по рациональной - не
сказать профессиональной - причине. Закрыв сухо щелкнувший эмалевый
портсигар, он опустил его в нагрудный карман сюртука.
На столе перед Порфирием Петровичем лежали раскрытые "Ведомости".
Прежде чем приступить к чтению, он разгладил страницы газеты, словно
придавая таким образом опрятность словам. Статья, принадлежащая перу некоего
Р., называлась "Что ими движет?". Подзаголовок гласил: "Попытка уяснить, что
же толкает образованных и талантливых особ благородного звания на совершение
бесчинств и преступлений".
Порфирий Петрович, чиркнув спичкой, корпусом подался чуть вперед,
прикурить. С первой же затяжкой кровь словно побежала быстрее, а ум обрел
подчеркнутую подвижность и четкость восприятия.
Вчитываясь в прихотливый слог статьи, он ясно усваивал ее суть, скрытую
между строк в извивах идей и витиеватости предположений, суждений и выводов.
При этом он слегка хмурился, просто так, по привычке. Каждая затяжка
крепкого синеватого дыма приятно бодрила, настолько, что собственная
сущность воспринималась как бы с легкой отстраненностью.
Но тут почувствовалось, что на уютную уединенность Порфирия Петровича
кто-то посягает со стороны. Как обычно, Салытов.
Кричит так, что никакая дверь не в помощь.
Дым папиросы, казалось, утратил свою забористость; сосредоточенный ход
мысли прервался. Словно наново обозначилась в поле зрения зеленая гладь
письменного стола и казенная мебель - кожаный диван, стулья, секретер и
желтоватый книжный шкаф. Но более всего довлели массивные двустворчатые
двери.
Дверей в "палатах" Порфирия Петровича было две. Одна из его скромного
кабинета, напыщенно именуемого частью Следственного Департамента Уголовных
Дел, вела в находящиеся рядом частные апартаменты, которые, как и все
остальное, предоставлял ему департамент. Другая сообщала кабинет с
полицейским участком на Сенной, вход в который был со стороны Столярного
переулка.
Двери представляли для Порфирия Петровича извечную дилемму. Приходилось