"Уильям Моррисон. Перевалочная станция (НФ-17)" - читать интересную книгу автора

была подверстана колонка репортажа под заголовком: "Съел Триста Сорок Три
Яйца и Говорит "Я Хочу Еще".
Золто положил газету и сказал своей жене:
- Это он. Можно не сомневаться, что он ее нашел.
- Я сразу поняла, что в переулке искать бесполезно,- ответила Поджим.
Эта привлекательная особа женского пола сейчас была погружена в
глубокое раздумье, и ей удавалось выглядеть одновременно и очень красивой
и глубокомысленной.
- Как нам теперь заполучить ее обратно без лишнего шума? - спросила она
мужа.
- Откровенно говоря, не знаю,- сказал Золто.- Надо что-нибудь придумать.
Он, видно, принял ее за орех и проглотил. А теперь в больнице ему
сделают рентген желудка и, конечно, найдут...
- Они не поймут, что это такое.
- Его же обязательно будут оперировать, чтобы удалить "орех". А когда
они ее достанут, тогда быстро разберутся.
Поджим согласилась.
- Я одного не пойму - почему она стала работать. Она ведь была
выключена, когда я ее обронила...- сказала она.
- Видимо, он случайно включил ее. Я заметил, некоторые земляне имеют
привычку разгрызать орехи зубами. Ну вот он и нажал зубом на один из
контактов.
- И включил передачу неодушевленной материи? Да, ты, пожалуй, прав,
Золто. Содержимое желудка сжимается и телепортируется в наш мир. А сам
желудок остается нетронутым - это же часть живого существа! Его нельзя
передать по этому каналу. Бедняга,- он, наверно, стал сильно худеть - ведь
обмен веществ у него продолжается. И чем больше он ест, тем больше
худеет...
- Бедняга? Слишком уж ты жалостлива, Поджим. Подумай лучше, что будет с
нами, если мы не заполучим станцию обратно.
Он вздернул плечи и захохотал.
- Следи за собой, Золто,- предупредила Поджим.- Когда ты начинаешь
смеяться, у тебя исчезает всякое сходство с человеком.
- Подумаешь! Мы же одни, - Нас могут и подслушать.
- Ладно, не отвлекайся от главного. Что будем делать со станцией?
- Придумаем что-нибудь,- весело сказала Поджим, но Золто отлично видел,
что на самом деле она сильно встревожена.

В больнице Олли уложили в постель. Врач поручил сестре искупать его, но
он яростно воспротивился такому унижению, и пришлось поручить это дело
мужчине-санитару. И вот он - в постели, чисто вымытый, побритый, в такой
короткой ночной рубашке, что ему стыдно было на себя взглянуть, и,
конечно, по-прежнему умирающий с голоду.
На столике у кровати уже стояло десятка полтора пустых тарелок. Ему
подали все блюда из меню больницы, основательно сдобрив их витаминами и
прочими полезными вещами. Все казалось ему чертовски вкусным, пока он
глотал, но насыщения не давало.
Больше ему делать было нечего. Он ел да ломал голову,- почему это у
докторов, которые его осматривали, было такое растерянное и тревожное
выражение на лицах.