"Уильям Моррис. Повесть о Сверкающей Равнине " - читать интересную книгу автора

расскажет повесть о твоей доблести, каковую перечеркнул ты рукою ветреной
женщины, а ведь женщины этой родня твоя не знает, и родилась она не в доме,
из которого тебе от века назначено брать жену на ложе? Чей ты ныне раб, ты,
захватчик добычи, ты, устрашитель свободнорожденных? Какому лорду или Королю
станешь ты прислуживать, о Вождь, чтобы поутру вкусить снеди, а ввечеру
улечься в мягкую постель? О Воин Викингов, вот стою я, Халльблит из клана
Ворона, и приехал я в чужую землю, в обитель чудес, в поисках того, что
принадлежит мне, чтобы найти ту, что сердцу моему всего дороже; то есть мою
нареченную, Заложницу из клана Розы, прекрасную деву, что разделит со мною
ложе, и родит мне детей, и встанет рядом в поле и хлеву, у скамьи для
гребцов и у планшира, под стрелой и копьем, у домашнего очага и в пламени
горящего двора, и у погребального костра воина Ворона. О Морской Орел,
приютивший меня среди недругов, мой попутчик и сотоварищ в морском
странствии, скажи мне сразу, поможешь ли ты мне в моих поисках или
отречешься от меня, подобно трусу?
И снова отпрянули девы при звуке его звонкого, громогласного голоса, и
задрожали, и побледнели.
Но беспечно рассмеялся Морской Орел, нимало не рассердившись, и молвил:
- Отпрыск Ворона, речь твоя хороша и достойна мужа; только в этой земле
она не к месту, и не ведаю я, что с тобою станется и для чего тебя к нам
прислали. Что станешь ты делать? Кабы обратил ты эти слова к Убеленному
Сединами, к Праотцу вчерашнего дня, он остался бы глух; а теперь, когда
обращаешь ты их к Морскому Орлу, к счастливцу со Сверкающей Равнины, он
внять им не может, ибо никакая земля, кроме этой, не приютит его. Здесь он
силен и крепок, исполнен радости и любви, но в других краях станет он
пустомелей-призраком, гонимым ночными ветрами. Потому что бы ты не затеял в
пределах этой земли, я поддержу тебя и приду на помощь; но ни на дюйм с нее
не стронусь, будь то в соленые морские волны или вверх по отрогам гор, что
стеной ограждают этот благодатный край.
- Ты был мне попутчиком; я - друг тебе и люблю тебя искренне; но дружба
и любовь живут лишь в пределах этой земли. Ибо призрак любить тебя не может
и помочь тебе не в силах. А что до слов твоих касательно минувших дней и
радостей буйного моря: правду сказал ты, хороши и отрадны были те дни; да
только остались они в прошлом, ушли в небытие, как отроки, что сидели рядом
с нами на банках, как девы, что брали нас за руки и уводили в свои покои. На
смену им пришли иные дни, и иные друзья нас утешат. И что с того? Должно ли
обижать живущих, чтобы порадовать мертвых, коим нет до нас дела? Должно ли
проклинать праздник Йоль и лить мутную воду на Священный Очаг зимнего пира
потому только, что лето некогда цвело красотой, и дни летят, и времена
меняются? Так порадуемся же! Ибо жизнь продолжается.
С этими словами обернулся он к своей подруге и поцеловал ее в губы. Но
Халльблит глядел печально и строго, и заговорил медленно и сурово:
- Так и есть, попутчик; говоришь ты, что дни летят, но для тебя они
остановились, и наступит еще день, когда устанешь ты, и поймешь это, и
затоскуешь об утрате давно позабытой. Но ни к чему мне продолжать разговор,
потому что глух ты к моим словам и более их не услышишь. Засим ничего более
не скажу я, кроме одного: благодарю тебя за помощь, какова бы она не
оказалась; я приму ее, ибо день мне предстоит тяжкий, и похоже на то, что
труды грядут немалые.
Девы же не поднимали глаз; по виду их судя, они предпочли бы отойти