"Анатолий Мошковский. Взрыв у море" - читать интересную книгу автора

что Сашка снимался в фильмах на кипарисской киностудии, не потому, что о нем
передавали по местному радио и писали в газетах, особенно после того, когда
его отряд нашел на окраине Скалистого засыпанных в окопчике в годы войны
моряков. Дело было в другом. Сашка давно прослышал, что Костин отец воевал в
этих местах и даже участвовал в знаменитом десанте морской пехоты: моряки в
первый год войны взорвали здесь нефтебазу и почти все погибли. Так вот,
узнав об этом, Сашка раз пять приходил к отцу, подробно расспрашивал, как
все было, и записывал своим мелким почерком в обтрепанную общую тетрадь с
черной обложкой. За это Костя не был на него в обиде, а даже был рад, что в
школьном музее боевой славы появился целый стенд о том десанте с маленькой
тусклой фотокарточкой отца в моряцкой форме. Косте было досадно, что под
стеклом лежали военная отцовская зажигалка, сделанная из гильзы патрона, и
фронтовой нож. Сашка выклянчил их у отца. Костя не сумел, а вот совершенно
посторонний человек смог!
- Давайте зазовем его сюда, - вполголоса сказал Гришка. - Здесь ни
души. Я окликну и начну что-нибудь молоть, ну а вы...
"А что, если Сашка снова идет к моему отцу? - вдруг ударило Костю. - Да,
да - к отцу! Узнал, что сегодня он не на линии, не гоняет в своем такси, и
решил о чем-то поговорить с ним".
Сашка уже подходил к их дому. Было четко слышно, как стучат об асфальт
металлические подковки на его туфлях. Петька с Гришкой и Серегой бросились
наперехват. Костя обогнал их. Он стремительно прыгнул вперед, повернулся
лицом к Петьке и задохнулся от возбуждения и ярости:
- Трое на одного? Петух, не будь гадом!
- Нас не трое, нас четверо! - поправил его Петька. - Или ты не в счет?
Решил заложить нас, Лохматый?
- Если тронешь его, будешь иметь дело со мной! - Костя вырвал из его
рук гитару - она растерянно отозвалась всеми струнами; Петька не ожидал
такого поворота - побледнел и прикусил верхнюю губу; Гришка с Сергеем
замерли в ожидании. - Это нечестно! - крикнул Костя. - Не за что его бить!
В это время к подъезду подошел Сашка.
- Привет! - бросил он всем, ответил ему один Костя. - Калугин, отец
дома?
- Дома. Пошли провожу, и мне пора...
Сашка был в светло-серой рубахе из тонкой немнущейся ткани с закатанными
рукавами и узкими погончиками с черными пуговицами. И, как всегда, в очках.
Больших, роговых, квадратных. Без очков его и представить нельзя. Будто и
родился в них. Сашка потянул на себя дверную ручку.
Костя, прикрывая его сзади от возможного удара, шагнул следом. Ждал,
напрягая спину, - не ударили. И лишь когда за ними захлопнулась дверь на
тугой пружине, дружки словно спохватились. Опомнились.
Петька, как автоматную очередь, пустил вслед ему и прошил дверь:
- За очкарика - врежем! И за все остальное! Предатель!
- Что с ними? - Сашка повернул к нему смуглое, худощавое лицо. Оно было
очень спокойное, с чуть заметной улыбкой возле губ.
- Сам спроси, - ответил Костя.
- Мстят? За что?
- Ни за что. - Костя и представить не мог, что Сашка не испугается.
Возможно, он и драться бы стал с его дружками... Один с тремя. Ясно -
разделали бы. Они в последнее время обленились, но драться умеют.