"Анатолий Мошковский. Взрыв у море" - читать интересную книгу автора

- А сейчас не бредишь? Костя ничего не ответил.
- Ты и сам не знаешь, что ты замечательный следопыт! Кое-что из твоих
находок нам очень пригодится...
- А тебе не нужна простреленная немецкая каска? С рогами.
- А у тебя есть? Ну и тип ты.
- А нужен сломанный ножевой штык?
Когда отец пришел к ним, Костя с Сашкой все еще сидели на полу и,
размахивая руками и чуть не задевая друг друга по носу, с жаром спорили и
обсуждали, какая гильза от нашего автомата, какая от немецкого, откуда на
винограднике под Горой Ветров оказалась пулеметная лента...


Глава 3. ИНТЕРВЬЮ


Ребята даже не сразу заметили приход отца. Сбросив тапки, он поудобней
устроился на тахте, вынул сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил.
- Подсаживайся, Сашок. - Отец выпустил в потолок струю белого дыма, а
Сашка развернул на коленях общую тетрадь и достал шариковую ручку.
- Во-первых, Василий Петрович, хотелось бы, чтобы вы еще раз начертили
все рейсы "Мужественного", я захватил с собой карту Черного моря... - Сашка
вынул ее из общей тетради и, старую, подклеенную на сгибах, развернул перед
отцом. - Вы не забыли еще?
- Что ж тогда помнить, если не это? - Отец стал чертить на карте линии
со стрелками.
- Так, так, теперь ясно... А много в десанте было моряков с вашего
эсминца?
- Мало. Три человека. - Отец назвал всех по фамилиям. - По-моему,
сейчас никого не осталось в живых.
- А скажите, в каком квадрате моря эсминец настигла торпеда?
- Здесь нас шарахнуло, - отец, не раздумывая, ткнул карандашом в точку
на синем поле, неподалеку от Севастополя: прочно помнил это место. - Много
раз уклонялись, а на этот - не смогли, столько налетело торпедоносцев -
солнца не было видно...
В столовую вошел Леня и доложил:
- Пап, я уже все вымел и цветы на балконе полил... Что еще сделать?
- Ничего... Все в норме, сынок! - Отец любил это говорить.
Быстро смеркалось. По-вечернему сгустилось теплое южное небо, и на улице
стало тише. Костя давно знал наизусть эти рассказы о войне, они уже почти не
задевали его воображения, но сейчас он слушал их, словно впервые. Отец был в
ударе: вспоминал все новые подробности, находил какие-то другие слова.
Скоро вернулся с работы дедушка, сунул на мгновенье голову в столовую и
прошел на кухню ужинать. Кухня была его любимым местом: он редко садился за
стол с гостями и редко смотрел со всеми телевизор, который внушительно, как
на постаменте, возвышался на полированной тумбочке, искусно отделанной
золотистым металлом. Дедушка был очень сдержан, молчалив, иногда за целый
вечер слова не скажет, и непонятно было, о чем он все время думает. И спал
он на кухне на раскладушке: сам попросил для общего удобства поставить ее
там...
Затем явилась мама из своей "Глицинии" - так называлась гостиница, где