"Федор Московцев. M&D ("Реальные истории" #2)" - читать интересную книгу автора

стрип-клубе занималась. Да хоть крутилась у шеста, терлась попой о клиентов,
или даже обслуживала их в приватной комнате, она свободная женщина. Ей же не
приходит в голову устраивать скандал у него дома, хотя он сто процентов
трахает там женщину, которая, пусть и жена ему, но для нее, для Имоджин, это
такой же посторонний человек, как для него те иностранцы.
Но этими логичными доводами она не успокоила его, а только усугубила
драму, в которой, как ей казалось, не было никакой драмы. Балаж зарыдал,
стал биться головой о стену, и говорить, что так больше нельзя. Ей так и не
удалось понять, что и почему нельзя - вся эта сцена показалась настолько
омерзительной, что она быстренько вытолкала сумасшедшего дружка на
лестничную клетку и отключила все, что могло зазвонить: дверной звонок,
домофон, и телефон. До нее дошло, что садист из нее никудышный. Что ж,
очередное разочарование.
На следующий день он позвонил, и она скрепя сердце согласилась с ним
встретиться - в ресторане. Обед проходил в привычных разговорах о
страданиях, и, - с учетом недавнего происшествия в стрип-клубе, - о падении
нравов. Отвлекшись от этой смури, она попыталась подумать о чем-то приятном.
Друзья недавно донесли, что Балаж купил жене кожаную сумочку модного в этом
сезоне лилового цвета за четыреста долларов, и Имоджин захотелось такую же.
И она ему прямо сказала об этом, прервав его унылый бубнеж. Балаж сделал
вид, что не расслышал - с деньгами он расставался без особого воодушевления.
За все время их знакомства подарил ей только перьевую ручку Паркер - Имоджин
сказала, что работает в модном журнале, пишет статьи. Потом, конечно,
пожалела, лучше бы придумала легенду о том, что работает крановщицей и
мерзнет на высоте, может, он подарил бы куртку.
Балаж продолжал прикидываться глухонемым, тогда она напомнила про
сумочку, язвительно прибавив:
- Ты ведь намекнул, что я шлюха. А все продажные женщины удовлетворяют
мужчин за деньги. И я - не исключение.
Внезапно он воодушевился - видимо, воспринял это как некую игру, и
пообещал, что завтра же они поедут в магазин, и купят ей сумку. Но она была
непреклонна:
- Я бы не хотела тебя утруждать. Будет лучше, если ты мне дашь
наличными и я сама куплю себе то, что мне нужно.
Он сразу сник, и начал что-то лепетать о том, что нельзя вот так
ставить вопрос ребром: или-или, и что дорогие подарки - это дело спонтанное,
что отношения должны быть искренними. Больше она ничего не сказала про
сумку, а когда подъехали к ее дому, вспомнила его, плачущего, бьющегося
головой о стену. Ей стало неприятно, и она вспомнила способ, которым
отшивают женатиков:
- Балаж, я больше так не могу.
- Имоджин, но ведь я...
- Ты должен принять решение, - отрезала она. - Мне надоело ломать себе
голову, ты - мужчина, ты и решай.
- Но почему я, и что, в конце концов, я должен решить?
- А о чем мы с тобой талдычим постоянно? О нас с тобой, черт возьми, о
наших отношениях! Ты заварил эту кашу, так волнуйся, переживай, решай сам,
что нам всем, включая твою жену, делать.
Он картинно развел руками:
- Но ты же выбрала свой путь - улица Ваци...