"Л.Мойзиш. Операция "Цицерон" (часть 1 из 2-х) (мемуары)" - читать интересную книгу автора

всего-навсего моему секретарю, последствия этого случая оказались весьма
зловещими и близко коснулись меня. Я не называю eё настоящего имени, так
как эта девушка, удачно выйдя замуж, в настоящее время счастливо живет
где-то в Германии. Впрочем, и в посольстве все называли eё не настоящим
именем, а Шнюрхен из-за eё любимой поговорки "Am Schnurchen gehen".
[Выражение, подобное русскому "комар носа не подточит", буквально -
"ходить по веревочке", т. е. держать все в идеальном порядке. (Прим.
ред.)] Это прозвище относилось, конечно, к eё работе. Трудолюбивая,
скромная, преданная и лояльная, она представляла собой прекрасный тип
секретаря. Когда Шнюрхен брала отпуск или болела, что случалось, правда,
очень редко, я убеждался, что без нeё я ^сак без рук. Шнюрхен была не
только отличным секретарем - она стала неотъемлемой частью всего нашего
рабочего процесса.
Так вот, в это утро Шнюрхен, закрывая тяжелую дверь служебного сейфа,
прищемила себе большой палец. Бедная девушка была в полуобморочном
состоянии, когда я выбежал за доктором. Через день-два боль утихла, и
Шнюрхен снова могла приступить к исполнению своих обязанностей, хотя eщё
не могла печатать на машинке.
Шнюрхен теперь, вероятно, уже забыла обо веем случившемся и простит
меня, если я назову eё ранение пустячным. Но тогда мне было вовсе не до
шуток, хотя я и не предполагал, что именно это небольшое происшествие
станет первым звеном в цепи неприятных для меня событий.
Вторым звеном оказалось приглашение для Шнюрхен помощницы, которая
могла бы печатать на машинке. Так появилась некая Элизабет, впоследствии
тесно связанная с операцией "Цицерон" в eё самый острый период.
Кстати, настоящее имя этой девушки было не Элизабет. Я не знаю, жива ли
она теперь или нет и что с ней случилось после того страшного дня. Ради
семьи этой девушки я не назову eё настоящего имени и фамилии.
Я, как и все люди, допускал в своей жизни ошибки. Когда впоследствии
спокойно анализируешь минувшие события, часто убеждаешься, что в
отрицательном исходе многих из них виноват был сам. В данном случае моя
ошибка состояла в том, что я доверился человеку, который этого не
заслуживал. Элизабет обманула меня и сделала это очень умно. Она все время
вела с нами тонкую психологическую игру.
Поэтому я слишком поздно понял, что она меня страстно ненавидела.
В начале сентября 1943 года, вскоре после инцидента со Шнюрхен, я
вылетел в Берлин. От начала до конца этого путешествия меня преследовали
неудачи. Над Черным морем наш самолет был обстрелян - за все время войны
это был первый случай, и только чудом мы все уцелели.
Обстановка в Берлине складывалась весьма мрачно. Встреча, оказанная нам
на аэродроме, была такой же холодной, как и стоявшая в Европе погода.
Началась высадка англо-американских войск в Сицилии, и значительно
осложнилось положение на Восточном фронте.
Всё это и определяло настроение на Вильгельм-штрассе. Чиновники из
министерства иностранных дел заявляли мне и моим коллегам, не вышедшим из
призывного возраста, что наша работа бесполезна, что на нас напрасно
расходуется дефицитная иностранная валюта и что скоро всех нас отправят на
фронт. Нас, как и другие немецкие зарубежные миссии, упрекали в том, что
мы вовремя не узнали о намерении союзников высадиться в Северной Африке, а
также о многих других событиях, приведших Италию к катастрофе. Поскольку