"Борис Можаев. Полтора квадратных метра (Повесть-шутка)" - читать интересную книгу автора

- Нет... Только, говорит, выломлю дверь и головы порублю.
- Ну, за слова не привлечешь. А за то, что дерматин порезал, наутро
оштрафуем. Так и передайте ему. А если дверное полотно изрубит, посадим на
пятнадцать суток...
- Дак вы заберите его!
- Пока еще не имею права.
- А тогда поздно будет.
- Товарищ Полубояринов, не торопите события и не подстегивайте милицию.
Мы сами знаем, что надо...
Когда лейтенант Парфенов вернулся на берег пруда, капитан Стенин уже
раздувал костер, а Дезертир в одних кальсонах чистил рыбу. На кольях у
костра были напялены его штаны и рубаха.



6


Рано утром Павел Семенович подал жалобу начальнику милиции: "В ночь с
19 августа на 20 наш сосед Чиженок, будучи выпивши, при подстрекательстве
своей жены, стал с угрозами посредством топора ломиться в нашу квартиру.
Это продолжалось с 22 часов до трех часов ночи, пока он не уснул в
коридоре.
Мы неоднократно вызывали по телефону с квартиры милицию, но
ответственный дежурный тов. Парфенов не пожелал оказать помощь - вел себя
как безответственный..."
Начальник милиции Абрамов вызвал капитана Стенина и приказал ему
разобраться. Но Стенин сначала сходил к Парфенову договориться:
- Что сказать, Вась? Был ты в пожарке или не был?
- Не знаю, что и сказать, - ответил Парфенов.
- Скажи, что сторож вызывал. В совхозный сад... Мол, нападение было.
- Дак его предупредить надо, сторожа-то. А то вдруг спросят? Как-то
неудобно.
- Пошли к нему в сад... Вот и предупредим, договоримся. И опохмелиться
надо. Не то у меня с утра голова трещит. Кстати, с тебя положено. Ты же
проштрафился.
Прихватили поллитру и пошли в совхозный сад.
Сад был большой, с конца на конец кричать - не докричишься. С двух
сторон стоял высокий забор из колючей проволоки, что твоя военная
преграда. А со стороны реки и Малинового оврага ограда была старая,
дырявая. Лазили в сад все кому не лень. Сторож дед Иван по прозвищу Мурей
жил в шалаше на высоком речном откосе с черным мохнатым кобелем Полканом.
Когда ночью Полкан подымал тревогу, Мурей высовывал из шалаша ружье и
палил в небо: "Бах-бах!" Если Полкан умолкал, дед ложился спать. Спал он,
можно сказать, и днем и ночью. "Сон - дело божеское, - говаривал дед Иван,
- только во сне человек не грешит". Был он добрый и приветливый - всех,
кто ни заходил днем, угощал яблоками и медом.
- Чего ж ты ночью стреляешь, а днем привечаешь? - спрашивали его.
- Ночей я на службе, а днем сам по себе.
- Дед, это ты за казенный счет доброту проявляешь, - скажет иной