"Борис Можаев. Полюшко-поле" - читать интересную книгу автора

тележки - да санки с фанерным задником и с железными подрезами. Санки
купил еще в двадцатых годах отец Егора Ивановича - любил пофасонить
старик. Но узкие, сделанные на городской манер, они кувыркались на
заснеженных сельских дорогах. Однажды на масленицу молодой тогда еще Егор
чуть было не обогнал в них на своей кобыле рысака сельского барышника.
Может быть, и настиг бы того Егор Иванович, да санки подвели: на первом же
снежном перемете за селом они опрокинулись - Егор Иванович вывалился. А
лошадь - в сторону. Санки треснулись об столб - и копылы долой. С той поры
и стоят они в этом каретнике.
Но карет здесь никогда не было, да и не видывал их отродясь Егор
Иванович. Название же каретнику принесли Никитины с Оки; оттуда у них все
замашки, и прозвище оттуда пошло. Отец Егора Ивановича был мельником;
переселившись сюда, на уссурийские земли, он первым делом смастерил
ветряк. И стал брать за помол не деньгами, как тут было заведено, а
зерном, называя это "батманом". Это пришлое непонятное слово быстро
прилипло к самому мельнику. Ветряки здесь не в моде были, да и не могли
они соперничать с местными паровыми да водяными мельницами. В двадцать
седьмом году, в пору небывалого урожая, когда не только помол, хлеб ничего
здесь не стоил, старик Никитин разорился вконец и умер. Остались от
ветряка Егору Ивановичу столбы, камни под воротами, да вот еще прозвище
перешло по наследству: "Батман".
Почти полдня трудился Егор Иванович: перенес насест, повети подправил,
каретник вычистил, булыжник местами переложил: трактор не кобыла, упор не
тот. Напоследок он решил замести свое широкое, мощенное булыжником
подворье - пусть к порядку привыкают, черти.
Глухо звякнула щеколда, и в калитке появился Митька-рассыльный,
конопатый мальчонка в материнской фуфайке, съехавшей с тонкой шеи на
плечи, точно хомут... Сперва он шмыгнул носом и провел тыльной стороной
ладони по ноздрям и, только убедившись, что все в порядке, сказал:
- Дядь Егор, тебя в правление зовут.
- А что там стряслось?
- Кто-то из района приехал.
- Из рийона? - переспросил Егор Иванович. - Коль из рийона, надо итить.
Один приехал, другой уехал... Работают, значит. Ступай, Митька, я приду...
"Не осень, а чистая напасть, - думал Егор Иванович. - Не успел от
одного уполномоченного избавиться, как другой прикатил. И чего они сюда
заладили? Летят - как воробьи на ток. Оно еще то плохо, что председатель
Волгин занемог. "Опять лихоманка взяла", как говорит про него кузнец
Конкин. Энтот всегда в трудную пору ложится, как опоенный мерин, - чуть
поклажа потяжелее - он на колени. Агрономша на семинар укатила, по
кукурузе совещаться. Тоже нашли время - картошка в поле, а они семинарии
развели. А на меня, бригадира, все уполномоченные навалились".
Дома Егор Иванович натянул на стеганку жесткий, как из толя,
брезентовый плащ и пошел в правление.
У правленческого крыльца увидел он райкомовский "газик" с потемневшим
от дождя брезентовым верхом. "Не сам ли нагрянул?" - подумал Егор
Иванович.
"Сам" - секретарь райкома Стогов - наезжал к ним редко. Не потому, что
на подъем был тяжел, а потому, что дорога к ним дальняя - кружным путем
сто верст. Да и не каждое лето проехать можно - тайга. А напрямик, через