"Борис Можаев. Трое (Рассказ художника)" - читать интересную книгу автора

с ведрами и плетенками, наполненными голубицей. После лесного сумрака здесь,
на поляне, все было необыкновенно ярко: еще не просохшие капли дождя повсюду
сверкали на сочной свежей зелени, и даже умытая дождем синеватая голубица
поблескивала в лукошках, как стеклянные бусы. Ягоду ставил на весы, потом
высыпал из ведер в бочки сам председатель артели, Тыхей Кялундзига, мой
давний знакомый.
- Чего такой мокрый? - спросил он, поздоровавшись. - Бежал, что ли?
- Комары заели... на болото ходил, - отвечал я, переводя дух.
- Кто сейчас на болото ходит? Поставь там меду, медведь и то не
пойдет. - Тыхей добродушно посмеивался, оттопыривая верхнюю губу с черными
колючими усиками.
Удэгейки тоже начали посмеиваться, прикрываясь для приличия руками.
По моему лицу ручьями текла вода, перемешанная с потом, я тяжело дышал
и, должно быть, выглядел смешным в этом налипшем накомарнике. Мне
показалось, что кто-то сбоку пристально рассматривает меня. Я обернулся и
встретился взглядом с молодой, легко одетой женщиной. На ней был сарафан в
крупных цветах и белая маленькая накидочка, едва прикрывавшая ее округлые
плечи и красивую сильную шею. Я обратил внимание на ее большие, чуть впалые
серые глаза с припухшими сонными веками и на пышные полосы какого-то
желтовато-белого, молочного оттенка. В руках она держала раскрытый блокнот,
в котором, должно быть, делала запись, прерванную моим приходом. Мы с минуту
молча рассматривали друг друга, и наконец, спохватившись, я поздоровался.
Тыхей представил нас по-своему:
- Чего ж, понимаешь, не знакомитесь? Сколько дней живете, вместе не
собираетесь.
Я зачем-то стащил с себя накомарник, словно это была шляпа, и подал
руку.
- Нина, - коротко назвалась она и стала со мной говорить так свободно и
просто, словно мы были давно знакомы.
Я узнал, что она - аспирантка Ленинградского пединститута, с отделения
народов Севера, приехала сюда изучать нанайский и удэгейский фольклор, что
она здесь с мужем и что муж работает археологом в Академии наук.
- Идемте, я познакомлю вас.
Мы направились к обнесенной высокой изгородью из жердей
председательской избе, рядом с которой виднелся новенький сруб.
- Нам Тыхей Батович часто говорил про вас, - сказала Нина, поглядывая
на меня с любопытством. - Мы, признаться, ждали вас. Отчего же вы не
приходили?
Я ответил, что был занят, и спросил в свою очередь:
- Не скучаете здесь?
- Что вы! Среди этих милых доверчивых людей невозможно скучать. К тому
же я здесь не бездельничаю. И Стасик занят - он пишет диссертацию сразу
по-русски и на английском языке.
- А почему на английском? - невольно вырвалось у меня.
Она недоуменно пожала плечами и посмотрела на меня с таким выражением,
словно я спросил: "Почему дважды два - четыре?"
- Защищать будет на английском языке, - наконец ответила она, - так
весомее.
Мы остановились возле сруба под двускатной тесовой крышей. К чердачному
лазу была приставлена стремянка. Нина поднялась по стремянке и, заглядывая