"Борис Можаев. В Солдатове у Лозового" - читать интересную книгу автора

- Отстань от него, - тяжело сказал парень в резиновых сапогах. - Сам-то
чего делаешь? Рыбкой промышляешь? Много вас тут шляется.
- А может, я себе отгул заработал... Законный. - Рыбак хмурит свой
узкий морщинистый лоб и на всякий случай подальше отходит от этого
бородатого детины.
А катер весело и гулко храпит своими дизелями и как-то дерзко, играючи,
давит крутые волны; они горбятся, вскипают перед ним, словно хотят запугать,
оглушить его, но, порезанные надвое, лениво расползаются и замирают. И никто
не замечает, не жалеет их гибели; море рождает все новые и новые волны и
гонит их от далекого, скрытого в синей дымке гористого берега Иртыша;
сегодня гонит на бухтарминские отмели и валит молодой, непривычный к воде
степной ковыль, рыхлит, взбаламучивает заброшенные пашни. А завтра оно
ударит в предгорья Иртыша и станет выколачивать гравийные осыпи. У моря нет
постоянства.
Почти до самых сумерек неотступно следовало за нами море; оно заполнило
широкую речную долину, скрадывало расстояние - до самых заиртышских гор,
казалось, рукой подать, - выливалось на желтые пажити, перехлестывая нашу
дорогу, выбрасывая в небо суматошные утиные стаи и степенные, стройные
косяки лебедей.
В Березовке, возле правления колхоза Ленина, мы сделали остановку.
Перед фасадом серого громоздкого здания растянулась длинная коновязь; возле
нее стояло так много лошадей под седлами, словно здесь спешилась казачья
сотня. Перед коновязью, на крыльце, в сенях - множество народу. Я приоткрыл
дверь в правление - там в синем дымном полумраке сидело еще больше.
- Что здесь происходит, районное совещание? - спросил я.
- Зачем районное! Все свои, - ответил мне белобрысый тракторист в
черной засаленной спецовке. - Бригадиры съехались, заведующие, учетчики.
Разнарядка.
- Работает руководство, - сказал кто-то из толпы курильщиков.
- Целый штаб... Сразу видно - колхоз.
- Контора...
В этих репликах, в самом тоне проскальзывала ирония.
Из правления вышел широкоплечий, широкоскулый человек лет сорока пяти;
сильно припадая на правую ногу, он подошел ко мне и представился:
- Китапбаев - председатель колхоза.
И, узнав, что я еду к его соседу, не скрывая раздражения, сказал:
- Все к нему едут. Почему такой порядок? У меня колхоз больше... Есть
чего посмотреть. - И, убедившись, что я не останусь у него, взял с меня
обещание. - Ругать меня захотите - приезжайте ко мне. За глаза ругать -
плохое дело.
Вскоре после Березовки мы свернули с главной трассы и с полчаса ныряли
по ухабам проселочной дороги. Стало совсем темно, фары нашей машины
выхватывали то чистенький придорожный березняк, то бревенчатые мосточки
через речки Таловку и Нарым, то щетинистые мелколистные талы. Наконец мы
въехали в Солдатово. У въезда в село - белая дощатая арка. Накатанная дорога
с гравийным покрытием; улица - бревенчатые, почерневшие от времени избы,
многие из них пятистенные, с броско окрашенными ставнями, с крыльцами, с
белыми аккуратными палисадничками. Подъезжаем к правлению колхоза - двери
закрыты. Темень. Тишина.
Председателя мы встретили на улице. Это среднего роста человек,