"Сергей Дмитриевич Мстиславский. Накануне: 1917 год " - читать интересную книгу автора

Глава 3

Истинный редактор

Дом газеты "День", двухэтажный, окрашенный охрой, стоял в проулке.
Проулок - глухой и грязный, далеко от центра, от шумных и людных торцовых
проспектов, и дом - ветхий, давно не ремонтированный: трещины по стенам,
обсыпается оббитая штукатурка, перекосились доски полов. Но это был
все-таки собственный дом и собственная типография, как требует достоинство
большого ежедневного политического органа европейского или даже
американского типа - так любил говорить о своей газете редактор-издатель.
Подходя, Андрей не услышал сквозь низкие окна, сквозь дряблые стены
(в первом этаже - типография) мерного жужжащего шума печатных машин. Стало
быть, номер запаздывает: в редакции еще не разошлись.
Здесь, в "Дне", печатались "Фронтовые очерки" Андрея Аркадьина.
Редактор знает его, автора. А редактор в Петербурге широко известен:
газета имеет большой тираж, пользуется успехом. Слову такого человека
поверят, если понадобится свидетельство. Да и кому еще, кроме него, можно
сказать - в ночь, чуть не под самый рассвет, кто еще не спит в эту пору. А
надо же сегодня, сегодня, сейчас...
Андрей рванул промерзшую, вскоробленную, неприглядную дверь и, шагая
через две ступеньки, поднялся во второй этаж.
- Иона Рафаилович?
Белесый, в золотых - фальшивого золота - очках, хроникер оторвался на
секунду от развернутой перед ним полосы "Русского слова", полязгал в
воздухе длинными ножницами.
- В корректорской.
Впрочем, ответ был излишен. Из глуби узенького коридора донесся
раскатами, как львиный голодный рык, редакторский голос.
У Андрея сразу отлегло от сердца. В присутствии редактора. Ионы, он
всегда сразу становился уверенней и бодрее: такой Иона бурлящий, азартный
и быстрый, пышущий здоровьем и неисчерпаемой, кажется,
предприимчивостью, - настоящий газетчик, истинный редактор.
Дверь в корректорскую стояла распахнутой: Андрей, не входя еще,
увидел у черного, гранками заваленного стола грузную, но легкую фигуру
Ионы в одном жилете, без пиджака. Широченные рукава несвежей рубашки
заправлены в мятые пристяжные манжеты. Он повернул к Андрею кудлатую с
проплешью, энергичную голову, тряхнул свисшей на лоб прядью. Глаза -
темные, острые - вспыхнули: в ночь, под утро, люди не приходят в редакцию
попусту.
Взгляд был таков, что Андрей сказал сразу ж, с размаху:
- Распутин убит.
Иона дрогнул весь с головы до пят. Корректор - ночной, дежурный,
единственный в комнате - поднял седоватую голову от гранок.
Прыжком Иона был у двери. Он прикрыл ее, привалился широкой спиной,
всей тяжестью, словно из коридора ломились штурмом несметные полчища, и
переспросил хриплым от волнения шепотом:
- Убит? Вы... вы понимаете, что говорите? Ведь это же - революция...
Смертельный удар самодержавию. Революция, я вам говорю.
Корректор пристально смотрел на Андрея. При последних словах Ионы