"Ника Муратова. Мое чужое лицо " - читать интересную книгу автора

глаза. Яркий свет мешал разглядеть людей вокруг, но голоса казались
знакомыми. Она уже их слышала, но где? Вспомнить это казалось совершенно
невозможным делом. Альбина четко помнила невыносимую боль после ожога,
перевязки, отчетливое желание умереть.. Ей даже казалось, что она помнила,
как прыгнула из больничного окна, вырвав из вен иглы и оторвав от тела
провода датчиков. Или это была игра её больного воображения? Мечта о смерти,
настолько заполнившая её мозг, что в итоге смешалась с реальностью. Она не
могла поручиться, что это произошло именно так. Потому что потом все куда-то
исчезло, в памяти образовался провал, белое пятно, и вот теперь она
проснулась и с удивлением обнаружила, что ни боли, ни даже малейшего
дискомфорта она не ощущает. Это было по меньшей мере странно.
- Где я? - беззвучно прошептала она, щурясь от солнечного света, щедро
струящегося сквозь распахнутые окна.
- Да закройте шторы, наконец, - произнес важного вида пожилой врач,
сидящий рядом с её кроватью. - Она же отвыкла от света.
Медсестра послушно задернула плотные шторы, и в комнате воцарился
приятный полумрак. Альбина, наконец, смогла спокойно разглядеть окружающую
обстановку. Похоже, она до сих пор находилась в больничной палате, небольшая
группа людей в белых халатах разглядывали её, словно инопланетянку. Пожилой
врач, подтянутый, среднего роста, с довольным выражением лица, представился.
Именно его голос показался ей таким знакомым.
- Профессор Булевский Всеволод Наумович, ваш лечащий врач. Вы
находитесь в отделении ожогового центра. Надеюсь, вы помните, как сюда
попали? - вдруг встревожился он. Глубоко посаженные темно-карие глаза
внимательно изучали каждое движение пациентки.
- Да, помню, - глухо отозвалась Альбина. Лучше бы не помнила, подумала
она про себя.
- Ну, вот и чудненько. Не удивляйтесь, что несколько дней вы находились
в усыпленном состоянии, это мы для вашего блага сделали, чтобы избавить от
ненужной боли. А за это время подлечили вас немного.
Рука Альбины невольно потянулась к лицу. Рука слушалась нехотя, как
заржавевший механизм. Такое же ощущение было от движения во всем теле. У
самого лица рука остановилась в нерешительности. Мысли затикали бойкими
часиками. Бинты сняли! Так вот почему она ничего не чувствует, она сделали
что-то с её лицом! Но что они могли сделать? Заштопать раны? Превратить
месиво в изрытую рубцами поверхность? Она так не решилась дотронуться и
вопросительно взглянула на профессора. Тот весело кивнул.
- Да, да, не бойтесь, теперь вы можете прикасаться к своему лицу,
сколько угодно.

***

Альбина не понимала, чему он так откровенно радуется. Она прекрасно
осознавала, что при любом раскладе она все равно выглядит ужасно. Она даже
представить себе не могла, насколько ужасно. Приготовившись нащупать
бугристые рубцы, пиявками испещрившими поверхность, она осторожно
прикоснулась к тому, что раньше являлось одним из самых красивых лиц на
телевидении. Пальцы нащупали совершенно гладкие щеки, нос, подбородок... Она
бросила непонимающий взгляд на Булевского.
- Что за чудо вы со мной сотворили?