"Уоррен Мерфи И Ричард Сэпир. Сладкие сны" - читать интересную книгу автора

ним следовал автомобиль Грассьоне, за рулем которого сидел странный азиат,
сопровождавший своего хозяина повсюду. Обе машины въехали на частную
пристань, где была пришвартована яхта Маселло.
Он учтиво предложил Грассьоне и его людям остановиться у него на яхте
во время пребывания в Сент-Луисе.
- Нет, дон Сальваторе, - сказал Грассьоне. - Мы сразу же пойдем в
университетский городок и осмотрим местность. Возможно, нам предстоит
серьезная работа.
- Возможно, и не предстоит, - напомнил ему Маселло.
- Конечно, дон Сальваторе. Но если все-таки работа будет, мне хотелось
бы знать все, что касается университета, чтобы потом нам не попасть в
переделку.
Маселло ободряюще кивнул, и автомобиль Грассьоне, развернувшись,
умчался. Грассьоне, откинувшись на мягкую спинку сиденья, думал о том, что,
хотя дон Сальваторе - умный человек, он не знает всего.
Он не знает, что дядя Грассьоне, дон Пьетро Скубичи зашел вчера вечером
к племяннику и намекнул ему, что дон Сальваторе "становится слишком заметной
фигурой"... В общем, если с доном Сальваторе произойдет несчастный случай,
национальный совет мафии посмотрит на это сквозь пальцы.
Так что дон Сальваторе не знал всей правды. Работа предстоит, и
немалая. Наверняка. Это уж точно.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Если Господь Бог когда-либо создал сосуд скудельный для средоточия
земных тревог, то это, разумеется, был Норман Беливе. Он родился во Франции
6 июня 1944 года, в день высадки союзных войск в Европе и вырос в
Соединенных Штатах, став воплощением беспокойства. Он беспокоился по поводу
своей внешности, которая была крайне неказистой: впалые щеки, крючковатый
нос, худоба при высоком росте. Много волнений доставляла ему одежда,
которая, надо сказать, была ужасной и сидела на нем как на клоуне в
балагане.
Он носил яркие пиджаки в сочетании с лиловыми, красными и розовыми
рубашками. Чтобы шагать в ногу со временем, дополнял свой костюм джинсами
"Левис".
Но по неизвестной нам причине Норман носил новые джинсы до первой
стирки, так как считал, что к линялым "левисам" пристает пыль. Поэтому все в
Эджвудском университете, заслышав свист и шелест жесткой ткани, знали: идет
Норман.
Свою склонность беспокоиться понапрасну Норман унаследовал от матери,
которая дала ему имя в честь высадки союзников в Нормандии, - она считала,
что это принесет сыну удачу.
Но удачи не было. Их дом разрушило во время бомбежки; отец Нормана
подорвался на мине. Мать Нормана напрасно засовывала в карманы сына кроличьи
лапки и бросала через его плечо щепотку соли.
Ничего не помогало. Норман начал волноваться еще и из-за этого, хотя у
него появились другие, более веские причины для беспокойства.
Взять, например, комнаты для гостей.
Плохо, что профессор Вули ни с кем не посоветовался и собирал
конференцию по поводу какого-то технического открытия. Что, если никто не