"Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. Конец игры" - читать интересную книгу автора

- Что-то случилось? - удивился сторож.
- Нет, - успокоил его Римо. - Просто у нас званый ужин. Форма одежды -
пижама.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Источники в разведслужбах Запада утверждали, что в Советском Союзе есть
пять основных ракетных соединений, держащих под прицелом Соединенные Штаты.
Так было потому, что Центральное разведывательное управление больше верило в
технологические способности русских, чем Кремль.
На самом деле, у Кремля было двадцать основных ракетных соединений и
три дюжины вспомогательных. Так много нужно было потому, что, в отличие от
активистов-пацифистов, кремлевские стратеги вовсе не рассчитывали, что их
ракеты приземлятся точно в центре того города, где выступал тот или иной
пацифист-активист.
Кремль знал, что война - это система превратностей судьбы и
всевозможных неполадок. Кремль знал, что войны выигрываются остатками армий,
а не теми армиями, с которыми страна начинает войну. Коммунизм - куда более
передовой строй, чем на Западе: благодаря коммунизму, русские уже знали, что
ничто в этом мире не работает как должно. Запад еще только постигал это.
На этих двадцати главных базах ракеты были оснащены самыми мощными
боеголовками, какие только есть на этом свете, - каждая из них была способна
разнести пол-Америки. Суммарной ядерной мощи, направленной на Соединенные
Штаты, было достаточно, чтобы уничтожить Америку двести семьдесят девять
раз.
Кремль надеялся, что сначала одна-две ракеты все-таки достигнут цели, а
потом надо просто продолжать и продолжать.
У Кремля не было проблем с людьми, марширующими по улицам и требующими
от властей уничтожить свои вооружения. Впрочем, люди по улицам маршировали.
Они маршировали стройными шеренгами, неся в руках знамена и транспаранты. На
транспарантах были призывы к руководству страны крепить мир, наращивая
военную мощь Советского Союза. Любой репортаж с любого парада показывал эти
транспаранты - обычно их несли прямо перед или прямо за самоходными
ракетными установками.
Не было дураков протестовать против советских ракет, где бы они ни
базировались. Протесты против ядерного оружия начинались по другую сторону
Берлинской стены, а если бы Советам удалось передвинуть ее немного к западу
- может быть, во Францию, - тогда, наверное, всякие протесты против
присутствия ядерного оружия в Западной Германии прекратились бы. А
прекратились бы они потому, что протестующие осознали бы, что лучше жить по
соседству с ракетами и даже иметь пусковую установку у себя во дворе, чем
быть расстрелянным, повешенным или посаженным в тюрьму.
А те, кто когда-то протестовал против западного ядерного оружия,
органично вольются в подлинное движение за мир в странах Восточного блока.
Они мирно выстроятся в шеренги там, где им прикажут, мирно промаршируют
туда, куда им прикажут, мирно остановятся тогда, когда им прикажут и мирно
разойдутся по домам, когда им прикажут, - главным образом для того, чтобы
напиться до помрачения и помочиться в собственной спальне.
Таков был типичный маршрут типичного советского борца за мир. Иногда
американские священники и активисты пацифистского движения стояли вдоль