"Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. В руках врага (цикл Дестроер)" - читать интересную книгу автора

А в здании на площади Дзержинского маршал Григорий Деня получил
долгожданный ответ на свой запрос, и его тактическое решение, как ему
казалось, было превосходным. Если не сказать соломоновым.


Глава 6


Людмила Чернова заметила пятнышко. В двух дюймах ниже и чуть левее
левой груди, на девственно мягкой белизне кожи - едва заметная краснота.
Ее юные упругие груди являли собой чаши столь совершенной округлости, что,
казалось, скульптор вылепил их, пользуясь штангенциркулем. Талия плавно
сужалась к молочным бедрам, широким лишь настолько, чтобы подчеркнуть ее
женственность, но не более того.
Шея Людмилы Черновой представляла собой изящный пьедестал слоновой
кости, который был увенчан диамантом: ее лицом.
У нее было безупречно прекрасное лицо, которое могло бы заставить
всех прочих женщин малодушно спрятать свое под старомодную вуаль. Когда
она появлялась на людях, жены злобно толкали своих мужей в бок, чтобы те
не забывали, где находятся. Ее улыбка была способна заставить всякого
правоверного коммуниста пасть на колени и совершить истовую молитву. Рядом
с ней средняя советская женщина выглядела как прицеп для трактора.
Ее фиалковые глаза располагались безукоризненно симметрично
относительно точеного носика и губ, столь совершенных, что казались
ненатуральными - такие они были изящные и розовые. Но когда она улыбалась,
становилось ясно, что губы настоящие. У Людмилы Черновой было четырнадцать
различных улыбок. Лучше всею ей удавались улыбки счастья и нежной
благосклонности. Хуже всего - улыбка внезапной радости. Вот уже месяц, как
она вырабатывала внезапную радость, внимательно разглядывая лица детей,
получавших от нее мороженое в вафельных стаканчиках.
"Здравствуй, детка, это тебе", - говорила она обычно. И внимательно
смотрела на губы ребенка. Внезапная радость обыкновенно проявлялась
двояко: либо в виде замедленной реакции, которую было трудно сымитировать,
либо - разрывом губ, разъезжавшихся в широченный оскал. Людмила научилась
изображать губной взрыв, но, как она призналась своему дяде, генералу КГБ,
этой улыбке недоставало экспрессии, а порой, если вглядеться в нее
попристальнее, она могла даже сойти за выражение жестокости. А ей,
разумеется, вовсе не хотелось выглядеть жестокой в те моменты, когда она
намеревалась изобразить внезапную радость.
К ней был приставлен майор КГБ, женщина. В последнее время этот майор
- эта майорша - часто подбирала с земли вафельные стаканчики с мороженым и
возвращала их детям, предварительно счистив грязь. Ибо как только Людмила
видела искомую улыбку, она тотчас бросала ненужные стаканчики.
- Я не обязана кормить массы, - отвечала она женщине-майору, когда та
высказывала предположение, что стоило бы приложить еще минимальное усилие
и дождаться, пока детская ручонка ухватится за вафлю. - Я служу партии
иначе.
Если бы у меня была цель кормить детей, я стала бы воспитательницей в
детском саду. Но в этом случае значительные природные ресурсы, которые я
решила отдать на благо партии и народа, были бы попросту растрачены зря.