"Ринат Мусин. Повелитель Мории " - читать интересную книгу автора

но первородство всегда приписывалось эльфам, что были первыми пробуждены от
волшебного сна. Неосторожные слова Элу Тингола: "Как можете требовать
чего-то от меня...чья жизнь зародилась... за бессчетные годы до пробуждения
ничтожных предков сплюснутого народца?" - стали той каплей, которая
переполнила чашу гномьего терпения. Кровавым оскорблением застыли они в
сердцах гномов на многие века. Вопросы первородства, как и земельные тяжбы,
могут тянуться столетиями и принимать страшные формы.
Междоусобица, вероятно, продолжается до сих пор. И хоть ни гномы, ни
эльфы не приемлют Моргота и слуг его - кровь, пролитая в Тысяче пещер, не
раз играла немаловажную роль в темных планах Врага. Впрочем, известно немало
случаев, когда гном и эльф работали рука об руку, бились плечом к плечу и
ели из одного котелка.

1.1

Ранним утром двадцать первого апреля, когда солнце еще только
позолотило самую вершину Одинокой Горы, на пороге своего дома появился
гончар Вине. Он, выпустив из двери облако пара, поднял воротник овчинного
полушубка и не спеша направился к сараю, который гордо именовался
"мастерской". Сегодня гончару предстояло много работы. Во-первых, надо
растопить обе печи. Еще с вечера на полках ждали своей очереди две сотни
кувшинов и горшков. Когда дрова прогорят, нужно разбудить старшего сына,
чтобы помог с поддонами. Недолго простоит в первой печи посуда из голубой
глины. Настанет очередь второй печи, где глиняные сосуды будут доходить до
того состояния, которое называется "грубым обжигом". Товар гончара покупали
с удовольствием, потому как даже в самую страшную жару вода и пиво в таких
грубо-обожженных кувшинах оставались холодными, а молоко и сметана не
прокисали в горшках. Мастер глины, как иногда гордо именовал себя Вине, знал
свое дело и гордился непростым ремеслом. Пожалуй, он был единственным
человеком в округе, который не просто продавал гномам товар, но и
сотрудничал с подгорным народом. Покупая лазурь и краски, он продавал их
обратно гномам, но уже в виде росписи на своих многочисленных и
разнообразных изделиях.
Затопив печи, Винс вышел из мастерской и направился к дровянику. В
холоде апрельского утра каждый выдох гончара повисал в воздухе облачком
пара. Робко щебетали воробьи и синицы, а со стороны дороги слышался стук
копыт. Заинтересованный Винс подошел к изгороди. По правде сказать, мощный
частокол из восьмифутовых жердин можно было назвать изгородью с трудом, но
уж так было заведено. Винса еще и на свете не было, когда здесь, у подножия
Одинокой Горы, бушевало страшное сражение - Битва Пяти народов. Это была
схватка за золото и драгоценности, которые оставил после себя огромный
дракон Смог, поверженный черной стрелой Барда-лучника. Битва давно
отгремела, и Бард-лучник стал королем Эсгарота, но частоколы вместо плетней
и заборов продолжали строить вокруг каждого двора. По привычке: мало ли что.
Вине приник к щели между рассохшимися бревнами. Первыми, кого он
увидел, были два гнома верхом на пони. Одного, довольно щуплого по меркам
подгорного народа, с благообразным лицом и гладко расчесанной бородой, Вине
не знал. Зато второй, кряжистый, в красном плаще, был хорошо знаком гончару.
Если про себя Вине говорил - мастер глины, то Балина величал не иначе как
глиняных дел мастер. Гончар относился к нему с уважением, замешанным на