"Алекс Мустейкис. Здание" - читать интересную книгу автора

творившееся в самодовольстве собой и своей ячейкой, которая уже стала его
частью, и, может быть, самой главной. В этой комнате тоже происходили собы-
тия - иногда обитатель ячейки исчезал, высосанный ее стенками. Иногда про-
летали странные фиолетовые вихри - от них исходило чувство безнаказаннос-
ти и в то же время давнего страха перед каждым из обитателей сот. Возможно,
именно страх и порождал эту безнаказанность, не знаю. И именно из-за этого
страха десятки ячеек пустели после каждого пролета, порождая новые вихри. А
соседние ячейки тихо радовались тому, что их не задело, и сожалели, что это
случилось не с ними. Вихри не были чем-то чужеродным в этом мире людей-я-
чеек - то и дело тот или иной вихрь успокаивался и конденсировался, запол-
няя какую-нибудь ячейку. И не было опасности остаться в этой комнате - ее
обитатели пришли к своему состоянию долгим путем, и каждый из них знал, что
будет в конце, и тем не менее они шли, не замечая другой дороги и не желая
ее замечать. А мы знали о Выходе, и наш путь был иной.
И была еще комната, где в черной пустоте медленно вращалась гиган-
тская спираль, она начиналась в бесконечности и уходила в бесконечность.
Одна ее половина была в огне, и оттуда неслись ощущения страдания и нена-
висти. Другая была ледяной, и оттуда звучали призывы о помощи. И вопрос
смысла внезапно преобразился и принял форму выбора между двумя половинами,
в каждую из которых можно было войти с решением изменить ее сущность на
противоположную. И мы чудом не забыли о третьем пути - о том, что в Кори-
доре вновь стал для нас истинным.
Была комната, в которой перед огромным пьедесталом, вершина которого
терялась в сиянии, стояли на коленях люди. И вдруг один из них спросил - а
почему это он там, наверху? - и пьедестал рухнул, сбросив с высоты такого
же, как и все, человека, и вырос новый пьедестал, вознесший спросившего под
сияние. Hизвергнутый попытался подняться на ноги, не смог, и встал, как и
прочие, на колени. Здесь никто не умел стоять на ногах - даже тот, в выши-
не.
От обилия дверей накатывала усталость. Больше всего уставала она -
ведь много сил было потеряно в той толкучке. Мы знали про Выход, и шли впе-
ред, и каждая покинутая нами комната давала нам часть свободы. Выход был
просто обязан появиться на нашем пути. И мы не представляли уже каждый се-
бя в отдельности.
Hо была еще следующая комната - с золотыми обоями и хрустальной люс-
трой. Hа мраморном полу сидели кругами люди и смотрели вверх. Иногда в се-
редину какого-то круга падала кость, и тогда они, слюнявя ее и обгрызая ку-
сочки, наполняли пространство волнами довольного наслаждения, смакования,
открытого восхищения кинувшими кость и тайной злобы на них за это же. Чув-
ствовалось здесь в воздухе и ощущение жалости, смешанное с презрением. Каж-
дый круг считал свои кости единственно правильными и настоящими, а все дру-
гие - подделками. О, какие споры разгорались между кругами! Интересные,
остроумные, полные смелых догадок и невероятных прозрений. Вот только не
удавалось мне забыть о том, что причинами этих споров были брошенные свер-
ху кости.
Сказалась усталость, и чувство странной жалости сыграло свою роль.
Она опустилась на пол вблизи одного круга. И в этот момент сверху упала
кость.
У меня пока не было никаких чувств - ведь в комнате я был наблюдате-
лем. И когда с костью было покончено, я спокойно протянул руку и позвал ее.