"Виктор Мясников. Изумруд - камень смерти " - читать интересную книгу автора

ружьем, придавившего ногой Клима. Поднялся, замер на секунду, словно
примериваясь, и коротким движением кисти, без замаха, но довольно резко,
тюкнул тупым бойком в темный затылок. В руке чуть отдалось. Вовец схватил
охранника за куртку, не дал упасть на Клима, отдернул в сторону,
разворачивая боком, а затем лицом к себе. Выпустил куртку и тут же поймал
рукой ложу ружья. Охранник упал, оружие осталось у Вовца. Он ещё помедлил
пару секунд, ожидая - не надо ли добавить в лоб? Но, похоже, добавка не
требовалась. Охранник лежал не шелохнувшись и, вроде, даже дышать перестал.
Клим тяжело перекатился на живот, встал на четвереньки. Каждое движение
стоило ему немалого труда. Вовец подхватил его под руку, помог встать,
сунул в ладонь рукоять обушка.
- Держи. Идти можешь?
- Сволочь... - Клим согнулся, шумно выдохнул, - в живот, гад...
Больно... Сейчас пойдем.
- Давай к дороге, - подтолкнул его Вовец, - там жди меня.
Он развернулся и взбежал по лесенке в распахнутую дверь вагончика.
Теперь, когда Вовец почувствовал в руке внушительную тяжесть ружья, сразу
возникла уверенность в себе и решительность, может, даже излишняя,
переходящая в самоуверенность. Он был убежден, что Серж тоже побывал в
руках у этих буровиков-костоломов, возможно, и сейчас где-то здесь. Вынул
из сумки и включил фонарь, большой, а не крошечный "карандаш". Трех
батареек и широкого отражателя оказалось достаточно, чтобы целиком
высветить центральный отсек вагончика. Он оказался кухней: железная
печь-плита у стены напротив, чайник, кастрюля, бачок для воды,
полутумбочка-полустол, привинченный к полу, шкафчик на стене, ящик на полу,
картонная коробка, таз с картофельными очистками и объедками, канистра из
когда-то белого, но пожелтевшего от времени пластика. Короткий взгляд на
ружье. Такого Вовец ещё в руках не держал, видел только в витрине
охотничьего магазина - импортная "помпушка". В последнее время разговоров о
них много, в американских боевиках "хорошие парни" только из таких помповых
берданок и стреляют по "плохим", а те отстреливаются из "калашниковых", но
никогда не попадают. Вовец из нормально пристрелянного "калашникова" уж
точно бы не промазал, а вот из этой холеры... Ладно, разберемся по ходу
дела.
Справа и слева распахнуты двери в жилые отсеки. Сунулся влево.
Натуральное купе: четыре полки, столик, на него брошены игральные карты,
стоит консервная банка с длинными окурками, валяется разодранная пачка
"Мальборо", зажигалка. Черт! Подо всем этим расстелена карта-ксерокопия,
красноармейская километровка. Смахнул все со стола на пол, встряхнул
бумажный лист. Точно, карта Сержа, только насажали на неё жирных пятен,
намазали табачного пепла, поисписали колонками цифр - в "кинга", что ли,
играли? Торопливо, кось-накось, сложил карту, кое-как затолкал в нагрудный
карман энцефалитки. Ткнул стволом ружья под нижние полки. Картонные коробки
с консервными банками, пачками, кульками - еда, одним словом. В углу что-то
типа платяного шкафа без дверец, одежда висит: куртки, телогрейки,
камуфляж. Внизу зеленый тряпичный ком. В луче фонаря мелькнули выгоревшие
латинские буквы. Развернул на полу энцефалитку с дугообразной латинской
надписью по спине - "Ekaterinburg". Брюки, кроссовки - точно Сержа. А сам
где? Убили и закопали?
Кинул брюки и кроссовки на энцефалитку, запахнул верх и низ, стянул