"Виктор Мясников. Изумруд - камень смерти " - читать интересную книгу автора

сына. Честное слово, - Он сменил интонацию, говорил мягко, как взрослый с
подростком, почти на равных, но все-таки сохраняя дистанцию возраста. - А
ты, значит, в семь раз меня счастливее, раз семь лет рядом с любимым
провела. Не надо, не злобься. Какие твои годы, вся жизнь впереди. Встретишь
ещё своего принца, нормального парня, умного, работящего, красивого,
порядочного. Только ты уж не разговаривай с ним в таком тоне. А со мной
можешь вообще не разговаривать, я не обижусь. Давай, как будто мы
поссорились и не разговариваем друг с другом? Хорошо?
- Как же, - пробурчала Валентина недовольно, - встретишь его,
порядочного. Мне, между прочим, уже двадцать восемь. Ладно, больше не
разговариваем.
Вовец закрыл глаза, вытянул руки вдоль тела и расслабился. Надо спать.
В каждой клеточке тела сидела усталость. Этот поздний разговор растревожил
душу, полезли всякие ненужные воспоминания. Но он сумел их отстранить,
закатил глаза, расслабил лицевые мышцы, принялся глубоко дышать. Этим
приемом он мог преодолеть любую бессоницу. И сейчас испытанное средство
подействовало безотказно. Через минуту Вовец уже спал чутким звериным сном.
В отличие от Валентины, которая смотрела на постепенно светлеющую стенку
палатки и размышляла об услышанном.

* * *

Разбудил Вовца негромкий треск. Он ещё глаза открыть не успел, а рука
уже отыскала ружье. Звук был несколько нарочит, и как-то сразу стало
понятно, что ветки ломают специально. Было уже светло, часы показывали
половину седьмого. Летний сон на свежем воздухе может быть коротким,
организм все равно успевает отдохнуть. Вовец полежал с полминуты,
прислушиваясь, и понял: кто-то разжигает костер, ломает сухие веточки на
растопку. Дождя слышно не было, а яркий утренний свет со всей очевидностью
указывал, что небо расчистилось и день обещает быть солнечным и жарким.
Вовец пошарил в проходе между матрасами, куда ночью бросил свою
одежду. В руках оказался тонкий женский свитерок. Он посмотрел на
посапывающую Валентину. Ворох каштаново-рыжих волос лежал в изголовье.
Разделась ночью и одежду бросила в проход, чтобы показать свое презренье и
подразнить заодно. А может, провоцирует таким образом, проверяет, сколько в
нем наглости и как легко возбуждается. Вовец откинулся на спину и прикрыл
глаза. Если провоцирует, то ей это удалось. Он совершенно автоматически
представил её лежащей без свитера в своем пуховом мешке, воображение само
рисовало. Вовец мотнул головой, прогоняя наваждение. Эта женщина
определенно волновала его. У неё очень милое лицо, красивые, нет, роскошные
волосы, так бы и зарылся лицом, вдыхал их свежий, теплый запах... Вот черт,
надо вставать, а то лезет в голову всякая дребедень.
На полу палатки лежали Валентинины штаны, а одежды Вовца не было на
месте. Вначале это поставило его в тупик, потом рассмешило. Он не знал, как
расценить устроенную Валентиной подмену, решил об этом помалкивать, а
одежду поискать в ногах, возле входа. Действительно, там она и оказалась.
Вовец оделся, осторожно выбрался наружу, опираясь на ружье. Солнечные лучи
уже путались в вершинах сосен. Капли ночного дождика поблескивали на
ветках. Клим, сидя на корточках, колдовал над костерком, подкладывал в
бездымное, бесшумное синее пламя сухие сучочки. Поднял руку в знак