"Виктор Мясников. Изумруд - камень смерти " - читать интересную книгу автора

лопатившие землю в поисках золотой дайки или самоцветного проблеска. На
казенных и частных приисках горная стража о хозяйском добре радела, а
мужик, который от темна до темна кайлом махал, в шахтенке ночевать не
станет. Тут и выломит подлец-хитник аметистовый куст, сшибет головки
топазов-тяжеловесов, расколет без церемоний малиновый шерл, чтобы долго не
колупаться - лишь бы урвать. Утром артельщики в голос ревут: убытка на
многие тыщи, и уже осенние дожди начались, подтапливают копь, а дома семьи
голодные и долг лавочнику. А хитник самоцветные осколки по дешевке сбыл
тайному купцу и пьянствует в свое удовольствие. Поэтому били пойманных
хитников смертным боем, увечили ломами и лопатами, а то и живьем закапывали
в старых шурфах. Да и хитничал в основном народ пришлый, ленивый и пьющий,
к серьезной работе неспособный, шуровал по чужим разработкам в одиночку
ночами и по престольными праздниками, когда нет никого поблизости.
Советская власть искоренила тайных купцов и буржуев, нуждавшихся в
дорогих украшениях. Не стало заказчиков, исчезли мастера-камнерезы и
огранщики, перевелись и горщики - никто камень не покупает. Только золото
было нужно стране, даже в войну приисковикам бронь давали и усиленный паек.
Среди партийно-государственного монополизма остался единственный оазис
законного частного предпринимательства - старательские артели. Так что ради
золота даже твердокаменные коммунисты способны поступиться принципами.
Давным-давно перемытые золотоносные пески в поймах уральских рек
теперь не представляют интереса для подпольных добытчиков. Жалкие крупинки
желтого металла, остающиеся на дне старательских лотков, не вдохновляют на
каторжный труд, а тайно строить более-менее серьезные промывочные агрегаты
в густонаселенной местности мог только безумец, мечтающий поскорее
оказаться в ГУЛАГе. Только в диких углах сибирской глубинки на богатых
россыпях, до которых ещё не доползли неторопливые государственные драги,
трудились пожилые пескомои, не изменившие привычкам старого времени. Что-то
сдавалось в довоенный "Торгсин", не особенно озабоченный происхождением
золота, что-то скупали подпольные спекулянты, а остатки ссыпались в
толстостенные бутылки из-под шампанского "про черный день". Так и лежат эти
никем не востребованные копилки в огородной земле, под сгнившими бревнами
таежных заимок, под корнями приметных кедров...
Хрущевская оттепель не просто раскрепостила сознание, был дан толчок
стремлению жить интересно, путешествовать, набираться впечатлений и
наслаждаться красотой мира, а не только бесконечно строить самое передовое
общество. В конце шестидесятых - начале семидесятых Свердловск пережил
небывалый бум коллекционирования минералов. Можно было не иметь дома ни
одной книги, в конце концов есть библиотеки, но не иметь хотя бы десяток
образцов уральских самоцветов было не просто дурным тоном, это могли
расценить как умственную деградацию и прямой вызов общественному мнению. По
выходным на старых отвалах и карьерах собирались сотни человек всех
возрастов и усердно копались в глине, ворошили битый камень и долбили
кварцевые глыбы: а вдруг там внутри занорыш - полость, стенки которой
плотно утыканы прозрачными кристаллами горного хрусталя? И ведь - да!
Находили! Потом осторожно, с помощью стальных зубил разных размеров и форм,
вырубали тяжелые штуфы, ослепительно сверкающие на солнце. А вокруг
завистливо вздыхали те, кто поленился тащить кувалду и лом несколько
километров от ближайшей станции, или был слишком слаб, чтобы часами
колотить по каменюке. Впрочем, чаще всего в глыбе не оказывалось ничего