"Виктор Мясников. Нас научили " - читать интересную книгу автора

приложил промеж рогов! Он и поплыл от борта в угол. А я табуреточку держу и
на тех двух поглядываю. Кто первым встанет - уложу. Лучше под трибунал, чем
так унижаться. Сидят, хоть бы хны, покуривают. Шваркнул табуретку об пол и
пошел досыпать. Через недельку толкает ночью сержант, тоже дембель:
"Пойдем, зема, поговорим". Пришли в тот же бокс. Двое на ящиках словно
неделю с места не сходили. Еще ребятки сидят, только того гаденыша не
хватает. Два чайника, куча конфет и прочий прикольный чифан. Ладно, думаю,
горячим чайником отмахиваться ещё сподручней. Налили чаю, поглядывают. "Ну
что, зема, Александр Македонский великий полководец, но на хрена
табуретки-то об голову ломать?" Никак нет, говорю, вот она, табуреточка,
почти целая стоит, а как голова, не знаю, неинтересно. "Почему не сказал,
что конвой шушера забижает?" А не было такого, говорю, вроде как вовсе даже
наоборот. Ну и все, поговорили о гражданке, все прижрали и разошлись
приятелями. На другой день иду мимо гаража, вываливает чуть не вся
авторота, пальцами тычут - вон тот щегол Ворона по кумполу отоварил. С тех
пор ни одна собака на меня не по делу не тявкнула. А в тех же придурочных
ротах, когда первые партии на дембель уйдут, начинают молодые
"квартирантам" морды бить. Кто сколь надедовал, столь и получает. И хоть бы
раз один за другого вступился. Жмутся под одеялами, ждут, пока за ними
придут и в умывальник выведут. Шушера, одно слово... Ладно, потрекали
языками, пора и когти рвать.
Постников встал, разминая плечи, поднял автомат, повесил на шею.
Подобрал автомат Понтрягина, протянул ему. И вдруг лицо его сделалось злым,
подбородок подтянулся. Вырвав оружие из понтрягинских рук, отомкнул
магазин, взвесил на ладони.
Сашка заюлил глазами, заежился, завздыхал. Постников быстро продернул
затворную раму, поднял выскочивший патрон. Бросил вверх дном пилотку на
мох.
Считай.
Да че. - Понтрягин вытянул губы подковкой.
Вслух читай, змей!
Постников принялся методично выщелкивать из магазина в пилотку патрон
за патроном.
... тринадцать... четырнадцать...
Звякнул последний.
Пятнадцать! Ну, поганец! Полмагазина. Где выбросил?
Утром, после речки, - пробурчал Понтрягин недовольно. - Сам же сказал,
не того гоним.
Ну, поганец... Давай запасные магазины.
В них оказалось и того меньше.
Тукташев, давай свои.
Быстро глянул на контрольные отверстия, вернул.
Понтрягин стоял, обиженно поджимая губы, словно не понимал, почему
командир пришел в такую ярость.
Тяжело ведь, Васек. Холостые на тактике всегда выкидывают...
Поганцем был, поганцем и останешься. Я-то думаю, что он все время
отстает? Умаялся досаафовец, унырялся, думаю. Какой я тебе Васек? Ему вот
Васек, а тебе товарищ ефрейтор. Понял? Вот погоню обратно патроны искать.
Заряжай все в два магазина. Поганец!
Понтрягин, раскрасневшийся, нахохленный, принялся, бурча под нос,