"Виктор Мясников. Нас научили " - читать интересную книгу автора

вставайте, через кусты не лезьте, под низкие ветки нагибайтесь. Все, что
брякает, закрепите. Воздух к вечеру сырой, далеко слышно. Вначале проверим
- тот или, может, опять не тот. Если начнет стрелять, тоже открывайте
огонь, но как только я побегу - сразу прекратили. Ясно? И не высовываться.
Кто выскочит, не дай бог, потом морду разобью, да так, что не только мамка,
ротный не узнает. Если меня, - он помешкал, не находя слово, - зацепит, а
этот побежит - стреляйте, но не преследуйте. А если останется сидеть там,
то ко мне не ходите, а как начнет темнеть - бегом к дороге, на ближайший
пост и назад сразу же. Вопросы есть?
Понтрягин, неестественно бодрый и веселый лицом, поднял, как в школе,
руку:
- Товарищ ефрейтор, а медаль могут дать?
Постников пошарил в кармане достал блестящую форменную пуговку:
- Ты, Сашка, пришей все-таки на лоб, губу застегивать. Если за каждого
беглого медаль давать, то вы сами зеков отпускать начнете. Ладно, не горюй,
"крест" второй степени, считай, у тебя на пузе. А может, и отпуск дадут -
это получше медали. У тебя, Тукташев, есть вопросы?
- Если тебя ранят, товарищ ефрейтор? - он продолжал наблюдать и только
чуть дернул головой, но не обернулся.
- Будет убегать, стреляйте, а потом ко мне. Если не побежит, уходите
сами. Чем быстрее, тем раньше мне помогут. А я перевяжусь, во, - Постников
показал толстый, словно накачанный воздухом, индпакет в прорезиненной
упаковке, - полежу маленько, пока вы ноги стаптываете, - двинул ртом как бы
в улыбке. - Ну, давай, братишки. Живы будем - свидимся.
Понял, что лишнее сморозил, но поправляться не стал, а протянул руку
Понтрягину, потом пожал несоразмерно широкую ладонь Тукташева.
- Давай, брат-дехканин, командуй, башку не подставляй, тебе ещё
советскую власть в кишлаке устанавливать.
Отвернулся, слушая, как все тише похрустывают сухие ветки под
уползающим войском.

Стоя на коленях, он поглядывал на золотистые в закатном солнце деревца
и прикидывал, где бежать. ТОТ спрятался, залег или лучше замаскировался.
Впрочем, солнце ТОМУ в глаза, пока тень от леса не доползла до островка,
прицеливаться будет ох как трудно. Хотя черт его знает...
Постникову сделалось тоскливо и одиноко. Надо было оставить с собой
хоть одного - легче, когда свой за спиной. Заныло, засосало под ложечкой, и
он испугался, что это болезненно-расслабляющее ощущение раздавит его, что
он не сможет встать и пойти.
Действуя почти автоматически, затолкал под куст вещмешок, зачем-то
поправил, аккуратно уложил лямки. Прислонил к мешку саперную лопатку.
Следовало предусмотреть все, и самое худшее - в первую очередь. Стоя на
коленках, продолжая наблюдать, в легком ознобе, с замедленной тщательностью
плотно завернул в полиэтиленовый пакет военный билет, конверт с фотографией
дочки и цветными каракулями, комсомольский билет. Утолкал сверток за
голенище - пусть шмонает, гад, хрен найдет. Один запасной магазин сунул за
пазуху - продрало холодом. Из другого вздрагивающими пальцами наковырял
дюжину патронов, сложил в боковые карманы. Два магазина он расстреляет, а
остальное, если - не дай бог - ТОТ, может, и не нашарит, хоть эти пули в
ребят не полетят...