"Ион Мынэскуртэ. Завтра, когда мы встретимся" - читать интересную книгу автора

- Какая разница...
Он расстегнул нагрудный карман и достал три розовенькие пастилы.
Ганс попросил их понюхать, и все трое захохотали...
- ... в этом случае наш организм не будет нуждаться ни в чем, ни в чем.
Потребуется разве что немного кислорода. Для этого надо будет надеть
скафандры. Понятно?
- Конечно, - ответил Ганс. - Даже чудесно, я бы сказал, - но не
договорил. В заднем отсеке что-то случилось: нечто врезалось в корабль,
шатнуло его обессиленное тело. Впрочем, и сам корабль мог не выдержать
собственной тяжести. Во всяком случае, металл стонал и ревел. Они дождались,
когда снова стало тихо.
- ...в скафандрах мы сможем удерживать постоянную температуру в течение
трех месяцев, - продолжил Октавиан.
- Почему именно три месяца? - спросил Жан Фошеро. - Они должны прилететь
скорее.
- Мы этого не знаем, - ответил Октавиан.
И посмотрел им в глаза. То, что он прочитал в них, заставило его забыть
все кошмарные недели, забыть обо всем. Они снова были вместе, и это было
главное. Им предстояло бросить последний вызов этой необъятности... Теперь
Октавиан Маниу знал, был уверен, что исполнил свой долг до конца, и исполнил
так, как этого требовала совесть.
Электронный радиосвязист отключился, в наушниках было глухо.

ДЕНЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТОЙ

Утомленнее, но воспрянувшие духом, три космонавта легли и спали не
просыпаясь до утра. Им снились сны, прекрасные, должно быть, были сны.
Правда, к утру они как-то забылись, хотя по глазам космонавтов било видно,
что они все еще ощущают вкус и аромат этих снов о Земле и о звездах, об
исполненных надеждах - мало ли еще о чем. О выполненном до конца задании, о
близких и любимых, о возвращении, о роднике с ключевой водой, о лесном
перегуде...
Поутру они несколько часов подряд прогуливались по коридорам корабля,
вошли б каюты, чтобы еще раз взглядом и ладонью дотронуться до множества
аппаратов и вещей, сопровождавших их до самого края света. Они не прощались,
они надеялись вернуться вместе с ними домой. Исполинская птица все еще
дышала, галлюцинировала, и это наполняло их души печалью. Они вернулись в
верхний отсек корабля, где их дожидались три скафандра.
- Ну? - спросил Жан Фошеро, но никто не отозвался. Тогда он нажал на
кнопку, и скафандр плотно облег его плечи.
Жан Фошеро подмигнул и снова нажал на кнопку. Глаза Ганса были
синие-синие и спокойные. "Как всегда спокоен этот немец, - констатировал Жан
Фошеро. - Точно находится в своей квартирке".
Октавиан метался по коридорам корабля. Он бросался от одного иллюминатора
к другому, прижимался к ним лицом, настойчиво что-то высматривал, словно
дожидался чего-то, и то самое чего-то почему-то запаздывало. Он ждал
огненного столба, грома и молнии, но все вокруг было водянисто, мутно и
лишено тепла.
И его душа стала наполняться безмятежностью - медленно, но неостановимо,
как живой водой.