"Станислав Мыслиньский. Над Припятью " - читать интересную книгу автора

такое решение 21 мая. Он доложил о нем главному командованию Армии Крайовой,
но, не ожидая ответа, приказал пробиваться на север к Дывину. Местом
сосредоточения назначил район Коширского Камня. Дивизия выступила,
разделившись на три колонны: 33-й пехотный полк под командованием капитана
Гарды, к которому присоединился конный отряд майора Иванова, колонна 50-го
пехотного полка, а также штаб дивизии и тыловые подразделения.
Решение о переходе дивизии на советскую сторону не было одобрено
"верхушкой". Для главного командования Армии Крайовой оно означало
исключение этих отрядов не только из плана "Буря", но и вообще из рядов
Армии Крайовой, поскольку в районе Гадомич находилась 1-я армия Войска
Польского...
22 мая майор Жегота получил срочную радиограмму. Командующий Армией
Крайовой приказывал: "Со всеми силами дивизии перейти за Буг, на
Люблинщину".
Однако менять решение было уже поздно. И вот теперь польско-советская
партизанская группировка капитана Гарды и майора Иванова общей численностью
свыше семисот человек шла в сторону фронта, к Припяти, в район Ратны...

* * *

Уже несколько ночей подряд плелись партизаны через леса, подмокшие луга
и глинистые поля, по трясине и топям. Брели, вытаскивая из болота раскисшие
сапоги, размокшие башмаки или чаще всего босые ноги. Болото, заросшее
скользкими, змеевидными растениями, затрудняло продвижение вперед. Водяные
растения переплетались с размешанным ногами людей илом. А под водой зачастую
скрывалось болото. Смерть подстерегала каждого, кто пытался сворачивать
вбок, чтобы найти лучшую дорогу.
С упорством, шаг за шагом брели вперед партизаны - серые сгорбившиеся
фигуры с заросшими лицами и лихорадочно пылающими, покрасневшими от
недосыпания глазами.
Ночи были прекрасные. Потоки лунного света заливали окрестности,
превращая листья желтых кувшинок в серебряные диски, а длинные перья
тростника в блестящие султаны. Кое-где среди трясины сверкал как серебро
папоротник. Часто из-под ног выскакивали вспугнутые лягушки и тут же
исчезали в болотной трясине. Нечем было защититься от комаров, которые лезли
за ворот, в рукава гимнастерок, попадали в глаза, уши, нос, безжалостно
кусали шею и щеки.
- Эх, кровопийцы, словно фашисты, чтоб их... - сетовали и чертыхались
партизаны, отмахиваясь от назойливых насекомых.
Шли, глядя под ноги, до боли всматриваясь в темноту уставшими глазами.
Время от времени кто-нибудь ронял то угрожающие, то жалобные слова...
- Хоть бы этих швабов никакая зараза не минула, чтоб их черти
побрали...
- Ребята! Этим болотам, пожалуй, нет конца...
- Тебе болота не нравятся? - иронично спрашивает кто-то. - Молись,
дорогой, чтобы гитлеровцы нас не нашли... Эти болота тебя приютят и
прикроют...
- Тише там! Заткнитесь, болтуны, - шипит кто-то сердито - очевидно,
какой-то офицер.
- Ему все мешает.