"Магдален Нэб. Фамильные ценности " - читать интересную книгу автора

подхватила, сковала мои запястья цепью и посадила на землю под дерево. Цепь
натянули, обвили вокруг ствола, и я почувствовала запах нового человека -
затхлый жирный запах мясной лавки (это одна из причин, по которым я не ем
мяса).
Скрип шагов удалился, я сидела тихо как мышь и прислушивалась. Я не
могла ни видеть, ни прикасаться к предметам, поэтому мозг был занят
исключительно звуками. Сначала голоса звучали приглушенно. Наверное, они не
хотели, чтобы их слышали, но началась перебранка, и я различила сардинский
акцент. Я не понимала смысла, но, похоже, оказалась права: Ружье и Рюкзак
боялись людей, которые ждали их здесь. Когда спор прекратился, я услышала,
как Ружье и Рюкзак уходят, с треском продираясь через туннель в кустарнике.
Кто-то приблизился и начал разматывать цепь. Освободившимися руками я
стала растирать онемевшие запястья. Но цепь вновь сковала - на этот раз
лодыжку, послышался щелчок замка.
Голос прошептал:
- Повернись направо и встань на четвереньки. Я уже научилась быстро
повиноваться, чтобы избежать побоев. Колени и руки нестерпимо ныли после
туннеля, однако я не протестовала. Эти новые люди могли быть еще более
жестоки.
- Ползи вперед. Перед тобой палатка. Влезай внутрь и ложись. Не вздумай
хвататься за шест, чтобы встать, - все рухнет. - Это говорилось шепотом, но
не из страха, как делали Рюкзак и Ружье, а чтобы изменить голос.
Я разозлилась: не настолько я глупа, чтобы тянуть за шест. Все же,
заползая в палатку, нечаянно его задела и немедленно получила жестокий удар
в зад. Должно быть, он был в тяжелых ботинках - острая боль пронзила и без
того измученное тело. От несправедливости слезы выступили на глазах, и их
тут же словно огнем обожгло, я стала хватать ртом воздух. А ведь меня
предупреждали. Я пыталась проглотить слезы и обратить обиду в злость. Я не
тянула за шест. Это была не моя вина. Как бы я ни старалась все сделать
правильно, они все равно бьют меня. Я легла в палатке и услышала, как он
тоже вползает внутрь.
- Снимай ботинки, - услышала я, подчинилась, хотя сделать это было
непросто. - Дай левую руку.
Цепь натянулась, щелкнул второй замок, и запястье оказалось прикованным
к лодыжке. Мясник - вот он кто! Я ненавидела его за то, что он бил меня без
причины и цепь стянул гораздо туже, чем это было необходимо, - запястье
нестерпимо болело. Умоляла его снять обжигающий пластырь с моих глаз, но он
отказался. Почему? Мы находились в такой глуши, что они не боялись стрелять
из ружей. Как могла я убежать? Я сидела в палатке, понятия не имела, где
нахожусь, а на них наверняка были лыжные маски.
Казалось, он прочел мои мысли - как часто он делал это раньше? - и
прошептал:
- Можешь сделать это сама. Я обрадовалась, что он не прикоснется ко
мне.
Затаила дыхание, с ужасом подумала о бровях и ресницах и оторвала
длинную верхнюю полосу. Потом приподняла уголок одного пластыря. Боль -
странная штука. Все дело в том, во имя чего ее испытываешь. Ведь женщины
удаляют волосы на ногах горячим воском, а мука деторождения может совершенно
истощить силы. А вот жестокое обращение или пытка превращают те же мучения в
невыносимые. Когда я наконец сорвала пластыри и обнаружила на них свои брови