"Магдален Нэб. Невинные " - читать интересную книгу авторараз в неделю отправлялась за покупками, мать никуда не выходила. Да,
наверняка это были похороны, потому что в памяти сохранился запах восковых свечей. Наверное, похороны дедушки. Гроба он не помнил, но его присутствие явно ощущалось. - Принеси из гардероба мою сумку. Не было нужды уточнять, из какого гардероба. Гардероб был один-единственный. Стоя в родительской спальне, он слышал, как глухо бьется в груди сердце. Маленькое низкое окошко было открыто, но наружные ставни - закрыты, и воздух в комнате был спертым, запах нафталина перемешивался с запахом свечей. Высокая кровать под вышитым покрывалом и темный гардероб казались ему огромными, и света маленькой лампочки под стеклянным абажуром хватало только, чтобы чуть-чуть рассеять тьму. Больше он ничего не помнил, но теперь понимал: раз уж понадобилась сумка, значит, надо было заплатить священнику, который сидел с женщинами внизу и пил зибиббо. Все мужчины стояли во дворе. Он слышал их густые голоса и чувствовал слабый запах сигарет, проникавший снизу. Деньги в сумке предназначались только для церковных расходов. Мелкие монеты, предназначенные для пожертвований в церковную кружку, выдавали ему и его сестре, Нанчите. Эти монеты тоже пахли по-особому: нафталиновыми шариками из гардероба, лавандовыми духами, которыми мать сбрызгивала носовой платок, и засахаренными миндальными орехами - они получали по одному после мессы. В сумке всегда лежали орехи. Это были гостинцы, прибереженные со свадеб, - в сетчатых мешочках, завязанных обрывками цветной ленты. И они также отдавали нафталином, монетами и лавандой. И все же дети им радовались, и сейчас его трогала материнская забота, умение сделать подарок из такой мелочи. Было ли еще требника... флакон... нет, не духов, ну конечно - нюхательные соли! Страшный зеленый пузырек, острая, жгучая, удушливая вонь. Однажды его открывали - когда сестра упала в обморок во время службы. После чего ее, извивающуюся от боли, отнесли в постель, и этот запах потом всегда вспоминался ему со страхом. Никто не хотел ему объяснять, что случилось, и он только подслушал, как женщины на кухне шептались, готовя настой ромашки с медом: - Она очнулась, слава богу... Но что это означало? Что-то такое, что их с отцом, кажется, не касалось... Он извлек сумочку из пакета. Она была совсем непохожа на ту, что сохранила его память, очень мягкой коричневой кожи, с логотипами дизайнера, тисненными золотом по всей сумке, как будто по набивному ситцу. В отличие от сумки его матери, где всегда лежал неизменный и скромный набор вещей, эта сумка была битком набита. Чтобы описать все ее содержимое, потребуется немало времени. Вытряхнув сумку, он взял документ, оказавшийся сверху. Это было удостоверение личности. Анна-Мария Гори, тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, проживающая на виа Романа, недалеко, кстати, судя по номеру дома, от Порта-Анналена и примерно на полпути между палаццо Питти и Порта-Романа. В замужестве Беллини. Лицо незнакомое, хотя эти маленькие карточки на документах... - И что же ты делала в этом уединенном месте, - пробормотал он, обращаясь к серьезному лицу. Тридцать с лишним. Достаточно, чтобы синьор Беллини успел наскучить. Не красавица. Может быть, другие вещи что-нибудь ему подскажут. Ну и бардак! |
|
|