"Владимир Набоков. Подлец" - читать интересную книгу автора

руки тряслись. Наконец, дверь открылась.
- Не поминай лихом,- сказал Берг, уже стоя на панели,-
будь ты на моем месте...
Антон Петрович захлопнул дверь. У него с самого начала
зрела потребность хлопнуть какой-нибудь дверью. От грохота
зазвенело в ушах. Только теперь, поднимаясь по лестнице, он
заметил, что лицо мокро от слез и что остановить слезы нет
никакой возможности, но нужно было торопиться. Он бегом
добрался до верху, и, проходя через переднюю, опять услышал шум
воды. Вместе с этим шумом доносился голос Тани. Она в ванной
громко пела. Она еще ничего не знала. Антон Петрович выпустил
дыхание и вернулся в спальню. Обе постели были открыты, и на
жениной розовела ночная сорочка, а на диване были разложены
вечернее платье и шелковые чулки,- она, очевидно, собралась
идти танцевать с Бергом. Антон Петрович вынул из грудного
карманчика великолепное самопишущее перо. "Я не могу тебя
видеть. Если я тебя увижу, то не ручаюсь за себя.- Он писал
стоя, неловко согнувшись над туалетным столом. Монокль
помутился от крупной слезы... буквы плясали...- Пожалуйста,
уходи. Я тебе оставляю пока сто марок. Переговорю завтра с
Наташей. Переночуй у нее сегодня или в гостинице,- только,
пожалуйста, не оставайся больше здесь". Он кончил писать и
приставил лист к зеркалу, на видном месте. Рядом положил
стомарковый билет. И снова, проходя через переднюю, он услышал
голос жены. Она в ванной пела,- голос у нее был цыганского
пошиба, милый голос, счастье, летний вечер, гитара... она поет,
щурясь, на подушке посреди комнаты... и Антон Петрович со
вчерашнего дня жених, счастье, летний вечер, ночная бабочка на
потолке, я тебя бесконечно люблю, для тебя я отдам свою душу...
"Какое безобразие! Какое безобразие!" все повторял он, идя по
улице. Было очень тепло и звездисто. Все равно куда идти.
Теперь, вероятно, она уже вышла из ванны и все поняла. Антона
Петровича передернуло: перчатка. В кувшине плавает коричневым
комочком совсем новая перчатка. Он пошел быстрее и на ходу
крикнул, так что вздрогнул прохожий. Увидев огромные смутные
тополя и площадь, он подумал: где-то тут живет Митюшин. Антон
Петрович позвонил ему по телефону из кабака, который обступил
его, как сон, и снова отошел, удаляясь, как задний огонь
поезда, Митюшин впустил его, но так как был сильно навеселе,
сначала не обратил внимания на его искаженное лицо. В туманной
комнатке находился неизвестный Антону Петровичу господин, а на
диване, спиной к столу, лежала черноволосая дама в красном
платье и, по-видимому, спала. На столе блестели бутылки. Антон
Петрович попал на именины, но он так и не понял, чьи это были
именины,- Митюшина ли, спящей дамы или неизвестного господина,
оказавшегося русским немцем со странной фамилией Гнушке.
Митюшин, сияя необыкновенно розовым лицом, познакомил его с
Гнушке и, указав кивком на полную спину спящей дамы, сказал в
воздух: "Позвольте, Анна Никаноровна, вам представить моего
большого друга". Дама не шелохнулась, чему, впрочем, Митюшин