"Владимир Набоков. Порт" - читать интересную книгу автора

облезлая сука с зеленой слизью в углах ласковых глаз положила
морду к нему на колени.
Один из моряков обратился к нему, сдержанно и неторопливо:
- Отгоните. Блох напустит.
Никитин потрепал собаку по голове, поднял сияющие глаза.
- Этого, знаете, не боюсь... Константинополь... Бараки...
Что вы думаете...
- Недавно прибыли? - спросил моряк. Голос - ровный.
Сетка вместо рубашки. Весь прохладный, ловкий. Темные волосы
отчетливо сзади подстрижены. Чистый лоб. Общий вид порядочности
и спокойствия. - Вчера вечером,- отвечал Никитин. От борща,
от черного огненного вина он еще больше вспотел. Хотелось
смирно сидеть, тихо беседовать. В пройму двери вливалось яркое
солнце, трепет и блеск переулочного ручейка,- и поблескивали
очки у русского старичка, сидевшего в углу, под газовым
счетчиком.
- Работы ищете? - спросил второй матрос, пожилой,
голубоглазый, с бледными, моржовыми усами, но тоже весь
отчетливый, чистый, отшлифованный солнцем и соленым ветром.
Никитин улыбнулся:
- Еще бы... Вот был сегодня в бюро труда... Предлагают
сажать телеграфные столбы, вить канаты, да вот не знаю...
- А вы к нам,- проговорил черноволосый,- кочегаром, что
ли. Это, скажу вам, дело... А, Ляля... Наше вам с кисточкой!
Вошла барышня, в белой шляпе, с некрасивым нежным лицом,
прошла между столиков, улыбнулась сперва собачкам, потом
морякам. Никитин спросил что-то и забыл свой вопрос, глядя на
девушку, на движенье ее низких бедер, по которым всегда можно
узнать русскую барышню. Хозяйка нежно взглянула на дочь,
устала, мол, просидела все утро в конторе, а не то в магазине
служит. Было в ней что-то трогательное, уездное, хотелось
думать о фиалочном мыле, о дачном полустанке в березовом лесу.
Конечно, за дверью никакой Франции нет. Кисейные движения.
Солнечная чепуха.
- Нет, это вовсе не сложно,- говорил моряк,- бывает
так: железная бадья, угольная яма. Подгребаете, значит. Сперва
легко,- пока уголь скатом: сам в бадью сыплется; потом
тяжелее. Наполните бадью, ставите ее на тележку. Подкатываете к
старшему кочегару. Тот ударом лопаты - раз!- отпахивает
печь,- два!- той же лопатой бросает, знаете, широко, веером,
чтобы ровно лег. Работа тонкая. Изволь следить за стрелкой, а
если понизится давление...
В окне с улицы появились голова и плечи человека в панаме
и белом пиджаке. - Как изволите поживать, Ляля? Облокотился о
подоконник.
- Да-да, конечно, жарко, так и пышит. Работать нужно в
одних штанах да в сетке. Сетка потом черная. А вот я говорил,-
о давлении-то. В печи, значит, образуется накипь, каменная
кора, разбиваешь атакой длинной кочергой. Трудно. Зато как
потом выскочишь на палубу - солнце, хоть и тропическое, а