"Владимир Набоков. Посещение музея" - читать интересную книгу автора

мгновение моего беспечного вожака.
- Довольно,- крикнул я,- я ухожу. Мы поговорим
завтра...
Его уже не было. Я повернулся, увидел в вершке от себя
высокие колеса вспотевшего локомотива и долго пытался найти
между макетами вокзалов обратный путь... Как странно горели
лиловые сигнальные огни во мраке за веером мокрых рельсов, как
сжималось мое бедное сердце... Вдруг опять все переменилось:
передо мной тянулся бесконечно длинный проход, где было
множество конторских шкапов и неуловимо спешивших людей, а
кинувшись в сторону, я очутился среди тысячи музыкальных
инструментов,- в зеркальной стене отражалась анфилада роялей,
а посредине был бассейн с бронзовым Орфеем на зеленой глыбе.
Тема воды на этом не кончилась, ибо, метнувшись назад, я угодил
в отдел фонтанов, ручьев, прудков, и трудно было идти по
извилистому и склизкому их краю.
Изредка, то с одной стороны, то с другой, каменные
лестницы с лужами на ступенях, странно пугавшие меня, уходили в
туманные пропасти, где раздавались свистки, звон посуды, стук
пишущих машинок, удары молотков и много других звуков, словно
там были какие-то выставочные помещения, уже закрывающиеся или
еще недостроенные. Потом я попал в темноту, где натыкался на
неведомую мебель, покамест, увидя красный огонек, я не вышел на
платформу, лязгнувшую подо мной... а за ней вдруг открылась
светлая, со вкусом убранная гостиная в стиле ампир, но ни души,
ни души... Мне уже было непередаваемо страшно, но всякий раз
как я поворачивался и старался вернуться по уже пройденным
переходам, я оказывался в еще не виданном месте,- в зимнем
саду с гортензиями и разбитыми стеклами, за которыми чернела
искусственная ночь, или в пустой лаборатории, с пыльными
алембиками на столах. Наконец я вбежал в какое-то помещение,
где стояли вешалки, чудовищно нагруженные черными пальто и
каракулевыми шубами; там, в глубине за дверью, вдруг грянули
аплодисменты, но когда я дверь распахнул, никакого театра там
не было, а просто мягкая муть, туман, превосходно подделанный,
с совершенно убедительными пятнами расплывающихся фонарей.
Более, чем убедительными! Я двинулся туда, и сразу отрадное и
несомненное ощущение действительности сменило наконец всю ту
нереальную дрянь, среди которой я только что метался. Камень
под моими ногами был настоящая панель, осыпанная чудно
пахнущим, только что выпавшим снегом, на котором редкие
пешеходы уже успели оставить черные, свежие следы. Сначала
тишина и снежная сырость ночи, чем-то поразительно знакомые,
были приятны мне после моих горячечных блужданий. Доверчиво я
стал соображать, куда я собственно выбрался, и почему снег, и
какие это фонари преувеличенно, но мутно лучащиеся там и сям в
коричневом мраке. Я осмотрел и, нагнувшись, даже тронул
каменную тумбу... потом взглянул на свою ладонь, полную
мокрого, зернистого холодка, словно думая, что прочту на ней
объяснение. Я почувствовал, как легко, как наивно одет, но